Очищение

Кларенс вышел на крыльцо штаба одним из последних. Дождь перестал, но, видимо, ненадолго — его пелена колыхалась на юге, и на ней, словно на экране, четко отражалось подсвечивавшее тучи зарево далекого большого пожара. Недалеко, в поселке, слышались выстрелы — частые, перебивавшие друг друга, из разных образцов стрелкового оружия. Чуточку посветлело, но в целом вокруг царил все тот же странный серый свет, и от этого майора неожиданно охватила глухая тоска. Ему захотелось домой, но в то же время идти домой было страшно. Он не знал, что сказать детям, и сейчас просто бездумно озирался.

«Хорошо тем, у кого здесь нет детей… нет. Не так. Их дети, наверное, мертвы. Или еще хуже — умирают. В Штатах десятки миллионов детей. Неужели они все умрут?» — подумал майор, холодея от ужаса. Но потом всплыл другой вопрос: а русские дети? А немецкие, французские, греческие? Дети на Фарерских островах?

Его обожгла вспышка ненависти к русским — тем, кто начал эту войну. Но он вспомнил лицо генерала Грилла. Старый генерал обвинял не русских. Он сказал какие-то не очень понятные вещи. Но генерал Грилл — умный человек. Он годится ему, майору Кларенсу, в отцы…

Отец. Мать. О господи! Они тоже умерли?! Да, наверное, умерли. Может быть, сразу. А он, их сын, почему-то встречает конец света в Грузии. Которую прилетел защищать от русских. И для защиты грузин от русских боевая группа капитана Сандерса пошла брать русский город Ставрополь.

«Безумие какое-то. Почему мы решили, что русские все нам отдадут? Почему мы решили, что можем без конца брать все и у всех — и нам будут отдавать? Или я чего-то не понимаю? В голове какая-то пустота, как на месте портрета на стене генеральского кабинета…»

Хорошо тем, у кого нет детей вообще? И пусть все кончится, потому что род человеческий паскуден донельзя и только пачкает планету? Это выход… или не выход? Если не будет людей — для чего и для кого, зачем тогда будет все?

На крыльцо вышел отец Малоун, католический священник. На базе священников было несколько, ходили юмористические слухи, что скоро пришлют и сатаниста — для комплекта. Майор Кларенс родился в семье протестантов, но уже давно не обращал на это внимания и редко это вспоминал. А отец Малоун был единственным из священнослужителей базы, который вызывал у Кларенса уважение.

Священник посмотрел на Кларенса, кивнул. Потом достал из кармана плаща (такого же противохимического, как у всех) набитую трубку, прикурил от специальной зажигалки. Уютно пыхнул трубочкой и стал очень-очень похож на портрет того англичанина, который написал «Властелина Колец». Кларенс в детстве обожал эту книгу, но сейчас не мог вспомнить автора…

— Вам не страшно, святой отец? — вырвалось у него.

Малоун глянул на офицера немного удивленно, затянулся снова, пожал плечами:

— Нет. Мне больно. Очень больно за род людской, точней, за людей — среди них все-таки много, очень много хороших. Но мне не страшно. — Он примолк, словно бы сам прислушивался к себе, и уверенно закончил: — Нет.

— Если я попрошу вас окрестить моих детей… они не крещены… — начал Кларенс.

Отец Малоун улыбнулся и покачал головой:

— Майор, если бы я мог, я бы сказал: держу пари, что завтра утром в церкви у меня будет не протолкнуться. И желающих креститься будет толпа. И я их окрещу. Просто потому, что тогда им станет чуть менее страшно. Но ваши дети не пришли ко мне. Не надо решать за них. Им жить в совершенно ином мире. Пусть живут сами.

— В мире, где не будет Бога? — спросил Кларенс.

Священник пожал плечами и снова затянулся сладковатым золотым табаком:

— Возможно. Что я могу сказать, стоя в самом начале длинного темного коридора, в конце которого горит свет? Только то, что коридор длинный, я не знаю, что в нем, а свет — горит. Те, кто дойдет, — узнают. Обретут веру. Назовут новые вещи новыми именами.

— Я не вижу света, — горько ответил Кларенс. — Там нет света.

— Там есть свет, — почти равнодушно отозвался отец Малоун. — Он всегда есть. Если бы его не было, вот тогда — тогда, майор Кларенс! — я бы боялся. Я был бы в ужасе. Но там есть свет. И вера. И новые имена. А старые грехи, может быть, не вынесут пути по коридору. Как знать?

— Вы странно говорите для католического священника. — Майор не пытался шутить, он был серьезен.