Очищение болью

«Румяная спелая осень
Пришла к нам, дождем морося.
Вот год уже как мы носим
Военную форму, друзья».

Ты помнишь стихи эти, Саша,

И помнишь ли те времена,
Когда нашей воинской частью
Разыгрывалась война?

Смех пулеметов дикий,

Снарядов рвущихся стон.
Мишеней израненных лики,
Растерзанный полигон.

И мы, таманцы-гвардейцы,

Жестокости покорясь,
Траву, что к солнцу тянулась греться,
Вминали танками в грязь.

Кончались ученья и рокот

Свирепых моторов стихал.
А нам за нашу жестокость
Стыд души тогда сжигал.

Но спелая, добрая осень

Красою ласкала наш глаз.
Нам было неловко очень:
Природа прощала нас.

…Давно уже мы на гражданке,

Не носим армейский наряд.
Но где-то грохочут танки,
Грубеют сердца ребят.

И кажется мне: вот сейчас, вот сейчас друг мой явится сам. Хотя бы на побывку. Нет, не надо на побывку. Я верю: он ещё вернётся насовсем.

Я на камнях ращу цветы

Великие общественные катаклизмы в какой-то мере похожи, как мне уже доводилось писать, на морские отливы – оставляют после себя одну и ту же картину. То, что было только что на плаву и казалось величественным и несокрушимым, вдруг исчезает, уплывает вместе с отхлынувшей от берегов водой. И открывается взору то, что было сокрыто, но прочно укоренено на дне водоема, в илистой, грязной, но такой родной почве. Это чаще всего подводные камни, еще недавно бывшие помехой, а теперь преданно хранящие дух убежавшего старого мира. Как ни парадоксально, но они в первую очередь принимают на себя всю силу и мощь натиска новой реальности, зачастую гибнут, так и не приноровившись к ней, но и не сложив оружия. Более того, оставив заметный, памятный, преемственный след свой на лике и в характере обновленного «пейзажа».

Таким вот подводным камнем представляется мне житие и творчество Анатолия Михайловича Митрохина, полковника Советской Армии, ветерана Великой Отечественной войны, кандидата исторических наук, некогда преподавателя Рязанского десантного училища, Военно-политической академии имени В. И. Ленина, а ныне автора ряда книг, о коих и пойдет речь.

Сын потомственных, прирожденных крестьян Анатолий Митрохин провел свои детские и отроческие годы и по сути дела сформировался, как гражданин, в деревне, на долю которой выпала нелегкая доля и великая миссия быть главным людским ресурсом в осуществлении советского социалистического проекта, а в годы беспримерной в истории человечества войны стать костяком ратной силы Отечества. Окруженный бесхитростными, беззаветными, но глубинно мудрыми и стойкими людьми, как и подобает быть кормильцам и поильцам рода человеческого, юный селянин с отзывчивой непорочной душой естественным образом впитал в себя эти качества, а дальнейшая жизнь, уже фронтовая, развила и укрепила их в нем. Да, то было суровое лихолетье, но именно в ту пору, как никогда, ощущал советский народ свое единство, единство с властью и партией, от лица которой взывал ее вождь к гражданам страны Советов как к «братьям и сестрам». Это чувство единения с народом и коммунистическими идеалами нес Анатолий Михайлович, подобно драгоценному сосуду, и потом, нервно реагируя на проявления какой бы то ни было несправедливости, бесчестия и цинизма. Он, будучи старшим офицером, ученым, соавтором фундаментального исторического труда о военных парадах на Красной площади, будто и не заметил, как в период полноводного застоя становится для слепнувшей от ожирения и самодовольства власти опасным «подводным камнем». И нет ничего удивительного, что вскоре вокруг него в той же военно-политической академии, где в обстановке вседозволенности и всепрощения начала расцветать буйно коррупция, создалась нетерпимая ситуация, вынудившая бескомпромиссного сотрудника подать в отставку.