Очищение Духом

Оставалось открыть глаза. Но это ей не удалось. Или удалось? Неизвестно. Похоже, что удалось. Но толку от этого не было никакого. Она закрыла их снова. И стала думать.

Темнота. Значит, она не на воздухе. Значит, где-то в помещении. И пахнет сыростью. Похоже, что где-то под землёй.

Под землёй?!

Она встрепенулась и ощупала всё вокруг руками. Руки раскинулись свободно. Она перевела дыхание. Похоже, всё не так плохо.

Ну, руки шевелятся. Хотя нет, не очень. Левая сразу откликнулась ей болью. Ривелсея заботливо потрогала её пальцами. Болит. Чуть выше локтя она была раскромсана до самого мяса, а прикосновение к этому месту было жгучим. Ривелсея обслюнявила палец, потрогала ещё раз и облизала. Ну конечно, вкус – тот самый. Рана уже запеклась, но вот не сказать было, что рука была готова ей служить. Перевязать, конечно, надо бы, только где здесь взять чистые тряпки для перевязки? Что вообще тут можно где взять?

И где это – «тут»?

Вот это было очень интересно, и этим нужно было заняться немедленно. А для начала надо было подняться на ноги, встать на то, что было внизу.

Несколько осторожных шагов. Пола нет, одна земля, обычная и сухая. Ещё несколько шагов – там стена. В другую сторону – там что-то лежит на полу. Ривелсея ощупала. Что-то гладкое, холодное, в каких-то тряпках. Ривелсея содрогнулась. Похоже, чьё-то тело. Проклятье, ну хоть бы лучик света! А то тут, пожалуй, можно ещё наткнуться на что-нибудь и свалиться, а она и без того с трудом стоит. Ногу тоже немного саднило, но несильно. Уж лучше арбалетный болт, чем стрела с мазью древомути.

А сейчас ей нужно найти дверь. Если только это подвал, а не могила. И дверь она вскоре нашла, передвигаясь ползком и на четвереньках, чтобы ни с чем не столкнуться. Дверь была деревянная и гладкая, Ривелсея не поняла сразу даже, что это дверь. Но когда поняла, тут же встала проблема, как её открыть. В том, что она заперта или заложена чем-то с той стороны, сомнений быть не могло, а с этой стороны её нельзя было отпереть ключом, даже если бы он у неё был. А ломать… Нет. Не сможет. И рука, и нога у неё не в порядке, ей не двери бы ломать, а лечь в постель, напиться чего-нибудь сладкого и горячего (очень-очень хотелось пить, и ещё здесь было очень холодно) и заснуть – разумеется, после того, как кто-нибудь очень добрый перевяжет ей все раны. И вот тут ей вспомнилась мать. С какой заботой она промыла бы ей всё, вплоть до последней царапины, и вскипятила бы тазик с водой, и абсолютно чистыми, горячими от пара холщовыми лентами перевязала бы ей всё, что нужно, с целебной мазью. Она, конечно, пришла бы в ужас от её ран, но ничего бы про это не сказала: никогда мать Ривелсеи не выказывала своих чувств, что бы ни случилось с человеком, чтобы не тревожить и не пугать его, но всегда с мягкой жалостью, как будто нет ничего страшного, начинала хлопотать с лечением. Но только не было сейчас её рядом, а уж как бы она обрадовалась, увидев свою дочку! Мама так её любила, а она сама её бросила, и вот сейчас она здесь, беспомощная и слабая, а мама там, далеко, и грустит по ней…

Ривелсея была ослаблена, в ней не было сейчас ни одной капли мощи. Да, впрочем, это бы, наверное, и не помогло. Слёзы хлынули потоком. В полной темноте, где-то под землёй, не имея даже ясного представления о том, где она находится, Ривелсея, наверное, несколько часов (как бы это можно было сейчас измерить?) билась в истерике. Сюда вошло всё: не только тоска по матери, но и все предательства, несправедливости по отношению к ней самой, все лишения и тяготы постоянного пути, неудачи в делах Ордена, в любви к Мастеру, вообще во всём. Вскоре она, конечно, затихла и только всхлипывала иногда в те моменты, когда представляла, как пожалела бы её сейчас мама, что бы сказала ей в утешение. Всегда хочется поплакаться кому-то доброму и далёкому, здесь уж ничего не поделаешь. Но нервное постоянное напряжение спало от этих слёз, и сразу стало как-то легче. Ривелсея сидела, закрыв лицо руками, прямо на холодной земле. Сейчас, когда эмоции улеглись, снова стал проблесками приходить разум. Поплыли разные образы и мысли, и вот тут-то Ривелсея и задумалась в первый раз о том, что с ней случилось. Что-то она помнила, чего-то не помнила, а больше всего – просто не понимала. Человек с безумными глазами и именем… имени тоже не помнила. Да, это он, без сомнения, из-за него она здесь. Но только – что он, опять же, с ней сделал?! Ни оружия у него в руках не было, да и вообще ничем он ведь её не касался. Или касался? Вот это вспомнить было неимоверно тяжело, потому что в тот самый момент, когда её первый раз что-то ударило, голова перестала хорошо работать и память сильно проваливалась. Может, и ударил чем. Молотом, дубиной? Да не было у него никакой дубины! Ну, а как тогда всё это объяснить?