Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

Некоторые подчиненные К. Василиу разделяли его энтузиазм насчет «полицейской чистки». Когда в начале августа официальные лица в Бухаресте получили списки отобранных для депортации по всей стране ромов, то обнаружили, что семь жандармских легионов (из 62, или 11,3 % от общего числа) доложили о существенном росте цифр по сравнению с зарегистрированными при майской переписи. В ответ на требование К. Василиу дать объяснения командиры легионов переложили вину на подчиненных, обвинив начальников жандармских постов в утрате бдительности при проведении майской переписи, либо сослались на «объективные трудности», такие как отсутствие ромов в момент проведения переписи на подконтрольной им территории[1040]. Командиры настаивали на том, что следовало использовать новые списки, а не старые, обнаруживая тем самым образ мыслей, подобный философии самого К. Василиу. Так, начальник легиона Вылча объяснял, что «причина, по которой [они] занесли в формуляры <…> большее число цыган, [чем было зарегистрировано в мае], состоит в том, что все они склонны к совершению преступлений, и мы сочли, что настал момент избавиться от этих возмутителей общественного спокойствия и порядка». Командир легиона Ковурлуй просто заявил, что вновь идентифицированные ромы подлежали депортации, поскольку у них «не было никаких средств к существованию»[1041].

Депортацию второй категории И. Антонеску приказал начать 25 августа[1042]. В действительности депортации начались 2 сентября и продолжались до 16 сентября. В отличие от кочевых ромов, которых жандармы «перегоняли» от одного легиона к другому, пока они не добрались до Транснистрии, оседлые ромы были перевезены девятью эшелонами[1043]. Первоначально И. Антонеску хотел отправить их как по железной дороге, так и водным транспортом по Дунаю и Черному морю, но К. Василиу выступил против этой идеи и настоял на своем, хотя генеральный директор полиции ее поддержал. Ромы колоннами были отконвоированы жандармскими и полицейскими частями к железнодорожным станциям, где им приказали погрузиться в эшелоны[1044]. Повсюду царил хаос: составы зачастую насчитывали меньше вагонов, чем было первоначально предусмотрено, но депортированных втискивали в них в любом случае, поскольку жандармы боялись понести наказание за опоздание. В пути составы часто простаивали, пропуская эшелоны с войсками и боеприпасами. В Бессарабии, например, расстояние в 200 километров между Унгенами и Бендерами поезд преодолевал не за одни, а за трое суток. Из-за того, что депортированным выделили пропитание (полторы буханки хлеба в сутки) исходя из первоначальных расчетов времени в пути, и поскольку из-за простоев оно затянулось в два-три раза, многие депортированные голодали. Хотя жандармы и пытались приобрести дополнительные продукты, состояние депортированных ухудшилось настолько, что жандармы, охранявшие поезд, следовавший из Олтении, закрывали вагоны на станциях, чтобы ромы в поисках пищи не «разоряли» местные сады. Часть депортированных, в том числе дети, умерли в пути[1045].

Нехватка вагонов послужила К. Василиу подходящим поводом ограничить количество багажа, который каждый ром имел право взять с собой, тем объемом, который каждый депортированный мог унести на себе[1046]. Во время процесса в мае 1946 г. К. Василиу утверждал, что был вынужден ввести это ограничение по причине технических трудностей, испытываемых Румынскими железными дорогами. Но он «забыл» при этом добавить, что именно он воспротивился идее использовать в качестве дополнительного средства передвижения водный транспорт[1047]. Похоже, что Василиу преднамеренно добивался ухудшения условий депортации ромов, чтобы тем самым усугубить их страдания. Скудное имущество депортированных ромов было инвентаризировано местными властями, а затем передано Национальному центру румынизации[1048].

10 сентября 1942 г. К. Василиу разрешил своим подчиненным депортировать больше ромов, чем их было зарегистрировано при переписи в августе[1049]. Вследствие этого общее число оседлых ромов, депортированных до 9 октября 1942 г., достигло 13245 человек, что на 748 человек больше, чем число «подлежащих депортации» ромов из второй категории, зарегистрированных по августовской переписи[1050]. Жандармы объяснили это несоответствие тем, что некоторые ромы, не желая расставаться со своими родственниками, добровольно присоединились к конвоям, которые отправились на местные железнодорожные станции. Так среди депортированных оказались и мобилизованные или годные к мобилизации мужчины-ромы[1051].