Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

Насколько серьезно румыны рассматривали переговоры в Крайове как удобный момент для начала такого всеобъемлющего «очищения», показывает то обстоятельство, что А. Крецяну первоначально предложил обменять всех этнических болгар Румынии на всех этнических румын Болгарии[345]. Болгарская сторона вначале приняла это предложение, но вскоре обе страны по разным причинам отказались от него. Румыны были обеспокоены несоответствием численности болгар и румын, которых предстояло обменять. По их оценкам, после территориальных потерь лета 1940 г. на территории Румынии проживало приблизительно около 80 тыс. этнических болгар, в то время как, согласно болгарским источникам, по данным переписи 1926 г., на территории Болгарии этнических румын (вместе с арумынами) насчитывалось 69 080[346]. Румыны подозревали, что болгары ведут нечестную игру и что в действительности этнических румын в Болгарии было гораздо больше: 80 тыс. человек, как считал румынский посол в Софии Виктор Кэдере, или даже 300 тыс., как настаивал глава Культурного общества румын Болгарии «Тимок» (с резиденцией в Румынии) Флореску[347]. Однако достоверно установить национальную принадлежность многих тысяч граждан Болгарии представлялось невозможным. Как рапортовал в Бухарест Виктор Кэдере, болгары не позволили бы создать смешанные комиссии для установления истины, в то время как культурные общества румын в Болгарии были слишком слабы, чтобы оказать какую-либо помощь в этом предприятии. Следовательно, можно было действовать только «на основе индивидуальных петиций» добровольных эмигрантов. Однако учитывая, что по причине «неблагоприятных условий» этнические румыны в Болгарии были лишены «чувства этнической солидарности», продолжал В. Кэдере, было весьма вероятно, что не все этнические румыны – граждане Болгарии решатся такие петиции подать. Самые богатые и работоспособные лица, скорее всего, останутся в Болгарии, в то время как бедняки решатся эмигрировать. Эти люди могли бы стать для государства обузой.

Итак, начав за здравие – «идея полного обмена населения является национальным императивом», – В. Кэдере кончил за упокой, заключив, что в данном конкретном случае надо было действовать осторожно. Его предложение состояло в том, чтобы потребовать эмиграции этнических румын из Кадрилатера, да и то не всех, а лишь осевших там после Первой мировой войны колонистов. Старожилы румынского происхождения могли оставаться на юге Добруджи[348]. Предложение В. Кэдере шло вразрез с принципом «полного обмена населением», столь дорогим сердцу М. Манойлеску, поскольку оно предполагало, что обмену подлежали лишь те жители южной Добруджи, которые вынуждены были бы эмигрировать из Болгарии даже и в том случае, если бы обмена не было, в особенности недавние колонисты, расселенные на экспроприированных у местного населения землях. Несомненно, этим лицам угрожали преследования, если бы они остались в Болгарии. Однако А. Крецяну тотчас же согласился с предложением В. Кэдере, и 20 августа его одобрил, с некоторыми оговорками, даже М. Манойлеску. Согласно новой румынской формуле, эмиграция должна была быть обязательной для болгар из Румынии и румын из Кадрилатера «до совпадения численности» высылаемых. Это означало, что, поскольку этнических румын в Кадрилатере было больше, чем болгар в северной Добрудже, Бухарест стремился зарезервировать за собой право выслать дополнительное число этнических болгар из остальной части Румынии для уравнения их числа с количеством перемещаемых из южной Добруджи этнических румын[349].