Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

Очевидно, что эти правила были противоречивы. В то время как по точному смыслу статьи 1 «эвакуировать» (этот термин применялся в документе вопреки своему первоначальному смыслу, предполагающему перемещение лиц внутрь, а не за пределы страны) из северной Добруджи следовало лишь тех, кто во время переписи 1930 г. идентифицировал себя как этнические болгары, а также членов их семей и их потомков, статья 4 предусматривала, что в списки могут быть включены и другие, не идентифицировавшие себя как этнические болгары лица, которых власти сами и без консультаций с ними идентифицировали как этнических болгар. Если эти люди желали, чтобы их вычеркнули из списков, они должны были доказать с помощью «объективных данных», что не являлись этническими болгарами. Однако ни процедура опротестования, ни основания для пересмотра решения властей не упоминались в правилах, что оставляло решение властей на произвол комиссий. Противоречивый характер этих положений отражал достигнутый обеими сторонами в ходе переговоров компромисс, а отсутствие ясности в ключевых моментах стало поводом для многочисленных споров на протяжении трех месяцев, когда осуществлялся процесс обмена (14 сентября – 14 декабря 1940 г.). Болгары, ссылаясь на статью 1, стремились ограничить число возможных иммигрантов, в то время как румыны настаивали, что эта статья имела ограниченную применяемость, поскольку правила были составлены уже после того, как были созданы списки, и таким образом они были призваны скорее узаконить проделанную работу, чем служить руководством к действию для тех, кто ее выполнил[358].

6.2. Осуществление обмена населением

Поскольку время, в течение которого должен был осуществиться весь процесс, было ограничено – обе стороны стремились завершить перемещение до середины декабря, когда Дунай становится несудоходным, – спешка и произвол при составлении списков были неизбежны. Положение усугублялось тем, что особая роль в идентификации и «эвакуации» этнических болгар была отведена легионерам. Напомню, что основной опорой легионеров в Добрудже были арумынские поселенцы, которые испытывали сильную неприязнь к болгарам. Этнический арумын и легионерский активист Г. Чуметти был назначен 8 сентября 1940 г. на пост генерального комиссара Добруджи, уполномоченного координировать перемещение населения[359]. Военизированные формирования легионеров, имевшие в тот период официальный статус «легионерской полиции», получили указание оказывать поддержку полиции и жандармерии в исполнении их законных обязанностей, включая «эвакуацию» лиц, идентифицированных как этнические болгары[360].

Власти сознавали, что почти никто из болгар, заявил ли он о себе сам или был идентифицирован как таковой властями, не желал эмигрировать, поэтому они были обеспокоены тем, что этнические болгары могут скрыться в других регионах страны, за пределами Добруджи, чтобы избежать «эвакуации». По этой причине были введены временные ограничения на поездки из Добруджи в глубь страны[361]. Из-за отсутствия четких критериев установления этнического происхождения личности любая деталь могла оказаться решающей для судьбы целой семьи: донос соседа, проживание в местности, считающейся «болгарской», наличие в родословной болгарского дедушки, или же подозрения в политической враждебности Железной гвардии.

После завершения процесса перемещения населения, в начале 1941 г. в румынские консульства стал поступать поток заявлений с просьбами разрешить возвращение из Болгарии в Румынию. Эти документы открывают историкам уникальную возможность увидеть, в каких хаотических условиях происходила идентификация будущих «эвакуированных». Например, некто Павел Думитру сообщал, что его дедушка со стороны отца был румынским колонистом родом из Трансильвании, проживавшим в северной части Добруджи. Он женился на местной жительнице болгарского происхождения, и с тех пор их потомки проживали в болгарской части города Тулча. Мать заявителя была арумынкой по происхождению, а его дяди со стороны отца проживали в других регионах страны. Вопреки всему этому и невзирая на то, что на момент подписания Крайовского договора П. Думитру проходил военную службу и был, по его словам, «на хорошем счету» в своей части, что удостоверялось справкой о примерном поведении, он был арестован легионерской полицией «менее чем через 24 часа» после своего возвращения из полка домой, насильно втолкнут в грузовик и выслан за границу. Очевидно, что подкомиссия, в которую он обратился с протестом по поводу своего включения в списки «эвакуируемых», отказалась рассмотреть его случай с должным вниманием[362].