Очкарик

— Смутный ходил в бордель Николая, мир праху его. Это был добропорядочный украинец, хоть и альфонс. Там он познакомился с Боженой Бейнар, матерью Ивоны. Жена выгнала его из дома, когда узнала, что его уволили из госбезопасности и теперь ей придется терпеть в доме дармоеда. Тогда он и приехал в Хайнувку, рассказывал байки, что он инженер. Это было вранье, хотя политехнический он закончил. Но никогда не работал по специальности. Только бумажки перебирал и людей допрашивал. Жил за счет того, что доносил. Но, наверное, поцапался с кем-то влиятельным, и его турнули из Элка. Пытался тут зацепиться в полиции, но они побоялись взять его, потому что не «свой». Божена в него влюбилась, пустила к себе жить, терпела его пьянство, потому что он время от времени приносил ей цветы. Так он и прилип к ней, заделал ребеночка. Родилась девочка, сестра Зубров. Но терпению Божены тоже пришел конец. Может, узнала наконец, что он таскается по другим женщинам. Тогда он засел в какой-то норе. Староста поселил его в коммуналке, неподалеку от нынешней тюрьмы. Они снюхались с Пиресом и стали пьянствовать вместе. Но у Давида, то есть Смутного, в отличие от Пиреса голова была слабая. За пару лет он спился окончательно. Больше всего ему нравилась одна блондинка, Иовита. Она пропала сразу после исчезновения Ларисы. Петр считал, что это работа Смутного. Он умел решать такие дела. Нанял какого-то парня из Варшавы, и ситуация повторилась.

— Комендант постарался, чтобы дело не раскрыли?

— Все проще. — Нестерук покачал головой. — Девушку никто не искал, а тело так и не обнаружилось.

— А Мариола? Она вроде бы тоже работала у Бондарука.

— Ничем не могу помочь. — Он на секунду замолчал. Теперь уже не был так спокоен. Видно было, что исчезновение дочери до сих пор вызывало в нем бурю эмоций. — Когда я узнал, что у Петра и Мариолки роман, взбесился. Не мог этого вынести. А потом она исчезла. Как и те. Это было настоящее горе. Из-за грехов друга я потерял собственную дочь. Зачем я спас его тогда? Поэтому мы и не разговаривали.

— Почему вы не сказали об этом на допросе? Я помню, потому что лично записывала показания.

Нестерук пожал плечами.

— А кто его знает? Боялся, — ответил он. — Здесь, знаете ли, еще в пятидесятых все подряд регулярно получали пинки за происхождение. Такое уж это место.

— Страх был сильнее желания найти дочь?

— Сначала я не верил, что ее нет в живых. Просил, чтобы Петр поговорил со Смутным. Я предлагал деньги, клялся, что мы будем молчать. Петр обещал помочь. Но следы дочери со временем все сильнее затирались.

Они помолчали. Миколай отошел от мясорубки, помыл руки в ведре и поставил чайник. Потом вернулся к столу, за которым ждала Романовская, и сел, тяжело сопя.

— Потому я понимал Смутного, который взбесился, узнав, что Бондарук берет себе его дочь и к тому же пообещал ее матери денег. Я все понимал, но молчал. Думаю, что это он перехватил Ивону тогда в лесу. Но полной уверенности нет.

— Как погиб Петр?

— Когда Смутный вошел в мой дом ночью, я подумал, что мне уготована та же судьба, что Бондаруку. Давид вынул пистолет и сказал идти в помещение бойни. Я приготовил парализатор, включил свет. Это очень быстрая, гуманная смерть. А потом вернулся со связанным Бондаруком. Петька просил, чтобы я это сделал. Не хотел погибать от рук Смутного. Сначала я отказался, потому что не мог этого сделать. — Старик склонил голову. — Я не хотел иметь на совести человеческую жизнь. А уж тем более его.

— Вы не сопротивлялись? Не боролись?

— Я белорус, — заявил Нестерук. — Мы страдаем безмолвно. Я смотрел на все это и думал, что буду следующим, — подчеркнул он. — Я пережил немцев, русских, налеты Бурого, польские банды. Это было то же самое. Такая же казнь, как в войну и послевоенные годы. Давид приказал выбрать пилу, я взял «Хамет». Потом он забрал голову Петра и уехал. А я уже во второй раз выжил благодаря поляку. Теперь Петр принес себя в жертву. Под Пухалами его отец отвлек солдат Раиса, когда вырезал на дереве крест. Я воспользовался моментом и скрылся. Потому мы с Бондаруком были очень близки, и я всегда защищал его. Его отец был предателем, по его вине погибли сотни людей, а меня он спас. Петр не обидел никого, кроме тех, кто заслужил. Это правда, хотя те двое были белорусами.

Романовская кивнула. Ей не надо было спрашивать, о ком идет речь. Они давно знали, что это Сверчок и Степан.

— Что случилось с телом Петра?

— Я закопал его Под плакучей ивой. Там, под тем крестом, который много лет ремонтировал. Это вы, наверное, тоже знаете.

— В одиночку?

Он подтвердил.

— Зачем вы лжете?

— Больше никто не принимал в этом участия, — поспешил заверить Нестерук.

— Вы в курсе, что Смутный не подтверждает вашу версию. Он отрицает практически все.

— Я вполне это понимаю. Это единственная линия защиты, которая у него осталась.

— Зачем ему оставлять в живых свидетеля? Почему он не избавился от вас?

— Был уверен, что я не выдам его. Считал меня союзником. Я молчал, когда пропали Степан, Лариса и даже моя Мариола. И сейчас буду сидеть тихо. Так он думал. Наверняка.

— Где трупы женщин?