Очнись. Все боги - эгоисты (СИ)

Проходит, может, час, может, больше. Не чувствую времени, хоть изредка и посматриваю на светлое небо, постепенно затягивающееся серебристыми тучами. Ну, вот, скоро воздух наполнится запахом грозы, сверкнёт молния и польётся дождь.

- Здравствуйте, - прочищаю горло, услышав насколько мой голос писклявый, и продолжаю, борясь со смущением, которое перекрашивает цвет лица в розовый. – Два билета до Питтсбурга на ближайшее время, пожалуйста.

Мило улыбаюсь, надеясь, что женщина, сидящая на кассе, не станет просить документы. Облегчённо вздыхаю, когда она протягивает мне билеты, назвав сумму. Протягиваю купюры, поблагодарив, и иду к парню, который, к слову, сел на скамью, обняв оба рюкзака. Улыбаюсь, махая бумагой, и сажусь рядом, кинув взгляд в сторону электронных часов, а затем смотрю на время, указанное в билете. Совсем скоро, поэтому пора бы уже найти нужный автобус и сесть в него, дабы потом не бежать со всех ног, крича «подождите».

- Моё первое путешествие, - тихо произношу, но Кастеллан прекрасно всё слышит и улыбается мне, приобняв за плечо. Я не знаю, что чувствую в данный момент при его прикосновении, ведь это совсем не та ситуация, в которой можно позволить себе разобраться в чувствах и разложить всё по полочкам, ведь голова занята абсолютно другими мыслями: где остановиться? Стоит ли доезжать до самого города или остановиться в пригороде?

Облизываю губы, стукнув кулаками друг о друга, и глазами нахожу нужный нам номер, наклеенный на лобовое стекло транспорта. Двери уже открыты, так что захожу в салон, оглядевшись. Множество мест занято, поэтому с трудом нахожу наши и падаю, небольно ударяясь позвоночником и копчиком. Я устала, мои ноги гудят, а глаза закрываются, ощутив тяжесть неподъёмных век. Хлопаю ресницами, застряв в мыслях, и изредка слежу за людьми, таскающими свои сумки. Поворачиваюсь, чтобы что-то сказать Луке, но начинаю паниковать, не увидев его рядом. Привстаю, держась за спинку соседнего кресла, и осматриваю салон автобуса, не замечая знакомой светлой макушки. Недовольно хмурюсь и падаю обратно, тут же прижимаясь к холодному стеклу, заодно наслаждаясь ощущениями, от которых мурашки пробегаются по коже. Окно запотевает от лёгких прикосновений моих ладоней, а меня не это заботит. Меня заботит то, куда делся парень, который был всегда рядом, поэтому паника накрывает с головой, учащая пульс и дыхание. Не собираюсь загонять саму себя в угол мыслями о том, что он попросту бросил меня, испугавшись, но, нет, это же его подвиг, а не мой. Я – всего лишь приложение, всего лишь желающая сбежать из лагеря девочка-проблема с паническими атаками.

К моему счастью, замечаю светлые волосы в толпе, а затем парень с трудом выбирается из огромного скопления людей и махает мне пакетом с едой, поэтому могу спокойно вдохнуть тяжелый воздух и расслабиться, ведь никто и не собирался меня бросать. Взъерошиваю волосы, откинувшись на спинку сидения. Так странно покидать этот город, где было немного прогулок, любимое кафе на пересечении двух улиц недалеко от вокзала, где было много бесед с папой о том, что меня ждёт в будущем. Тогда будущее было слишком далёким, чтобы казаться реальным, а новая реальность перевернула мои взгляды на мир, на жизнь. Полубоги редко доживают до старости из-за своего яркого запаха, из-за того, что монстры повсюду поджидают, готовясь наброситься и разорвать в клочья чужую жизнь, вот только не понимаю – почему. Глупая бойня без той или иной причины. Убить детей богов, чтобы те скорбели? Но им же по большей части всё равно, самостоятельную жизнь они дают своему ребёнку с самого рождения, изредка наблюдая свысока, с самой высокой точки в мире, и никогда не спускаются к тому, кто их любит безмерно.

Поворачиваю голову в сторону Луки, шуршащего пакетом, и на момент улыбаюсь, взглянув в голубые глаза, с самого начала отдающие ощутимым теплом, исходящим из самого сердца, спрятанного за ухмылкой чертёнка и взглядом победителя. Просто стоило пробиться сквозь толстые стены крепости, чтобы увидеть там иного человека. Сломленного мальчика, выросшего без отца, сломленного мальчика с сумасшедшей матерью, а всё из-за Гермеса. Всё из-за того, что он решил вдруг оставить неисчислимое страдающее потомство, питающее с каждым днём к своему родителю лишь ненависть и презрение.

- Ты как? – спрашивает он, а мне самой бы надо задать этот вопрос ему. Может, уйду сама от ответа, но уйти ему – не позволю. Ему достался уже совершенный подвиг, что задевает не только его, заставляет хмурится и уходить в себя на достаточное время, чтобы понять это, поэтому, как бы мне самой не хотелось взгрустнуть или задуматься, отдаю полное внимание блондину, в чьи волосы на пару секунд запускаю пальцы, приглаживаю растрепавшиеся от ветра волосы.