Ода радости

Надо сказать, что заехали-то мы в чисто поле, в глубину непаханой травы, так что удивления достойны были регулировщицы, размечавшие для автомобильных и палаточных стоянок не поддающийся геометрическому делению кусман земли. Нашу машину в очереди на парковку обгоняла полнеющая за деревьями луна, и сразу, как устроились, мы с другой девушкой отправились на поиски очага цивилизации – санузла, помеченного в нашем секторе красной здоровенной рукой со сложенными «козой» пальцами. Девушка была в розовых кедах и светила мобильником, и мы наступали на последние островки травы. Теперь, к полудню нового дня, наш вчерашний переход кажется мне подвигом – душевые, умывальники и фургоны с бургерами и кофе засосало глубоко в серое месиво, по которому фирменной вакенской походкой – как обутые в гири моряки – шествуют женщины с выполосканными волосами и мужики с белейшими полотенчиками в руках.

The holy Wacken land – междулесье, вытоптанное и вымешанное за дни фестиваля. В прошлом году, говорят, была жара, и теперь участникам раздали маски от пыли. Но полил дождь, завыл ветер, застучала палатка, рухнул белый тонконогий тент, и, отстояв очередь за пропуском-браслетом и другими фестивальными атрибутами, мы ломанулись на местный маркет за резиновыми сапогами. Мне досталась обновка от производителя шин – сапоги ни разу не подвели, разве только налезали с каждым утром все туже, а к вечеру совсем леденели. У кого-то отлетала подошва, чей-то сапог засосало, а один парень из нашей компании нашел замену лопнувшему левому и так и ходил в разных сапогах под красным килтом. В начале фестиваля прибывшие скидывали в бэушную кучу побитые грязью кроссовки – в конце без сожалений оставляли вывалянные в сыром черноземе вездеходы.

Стоя перед сценой под открытым небом, я медленно увязаю, и скоро за спинами и хайрами вижу только потолочную часть с осветительными приборами. Со сцены пыхает и дымит, бычий череп – логотип фестиваля – полыхает огнем, каждую песню сопровождает забойный клипец, и фронтмены носятся по сцене в обтянутых рубашечках, женственно вздрагивая плечиками. Я вспоминаю, как один из наших, практикующий бас-гитарист, сетовал другу на то, как провода ему мешают бегать по сцене. А второй отвечал: «Да че, у меня они шесть метров». Сосредоточиться на музыке не получается, потому что то и дело приходится оборачиваться на плывущего к тебе краудсёрфера – погода и тут подшутила, и многих вознесенных над толпой роняют, отдернув руки от извозюканных сапожищ, но кого-то мне все-таки доводится поддержать под взмокшую поясницу. Я стараюсь ассимилироваться с народом, повизгивая и подергиваясь в нужный момент, но, если честно, дымком угара тянет скорее от людей, заводящихся от собственной тряски и шлягерных, попсоватых рок-ритмов. Между выступлениями раздается фирменный коровий м-мык, и молодые хэдлайнеры как один эпатируют публику рассказами о том, что они променяли школу на метал.

Накрыло только в последний вечер, под классику: «Judas Priest» мы слушали издалека, от кофейной палатки, обозревая море людей и огней, разлившееся по фестивальному полю, и следуя наконец не собственным энергетическим позывам, а музыке. Вот она, чистая романтика, предательство которой я, отставленная от роли главной наперсницы по угару, не смогу простить ему потом.

Справедливости ради скажу, что не так уж много выступлений мы тогда посетили. Мама, обиженная за меня, долго припоминала мои сообщения той недели: я отчитывалась, смешливо похрюкивая, что вот уже вечер, а мы так и не выдвинулись в сторону источника звука. Шляться по маркету, коллекционируя защитные штаны, платья с мордорскими принтами и футболки с силуэтом смерти, и возиться в лагере, составляя из пивных банок новую опору для тента, всем было равно интересно.

«Зиг хайль», – накануне отъезда в московском метро какой-то громадный хрен шепнул мне на ушко и, выходя из вагона, двинул по стеклу поезда. А между тем мама моя волновалась, что я поеду с малознакомой компанией на международный слет металхэдов.

Я тоже волновалась, насмотревшись в интернете, как по деревне Вакен, давшей название рок-фестивалю, разгуливают мужики в стрингах до плеч и стремные девки поливаются из шлангов. Однако к тому моменту, когда я увидела действительно голую металистку, рассекающую по вакенской грязевой топи, я едва ее заметила. Так пестро, разностильно, неподконтрольно было все вокруг, так накручено и вывернуто, что выделиться, привлечь внимание на этом фоне оказалось почти невозможно. На Wacken open air атмосфера карнавала: абсолютно расслабленное пространство, подпертое со всех сторон бюргерской вежливостью. Напившись пива, тут послушно занимают очереди в туалет, сообразуясь со значками «дамен» и «херрен», и скупленное бухло переливают в единственно допущенные охраной пластиковые фляги. Несмотря на доминирование тяжелых мужских энергий, создается ощущение детского свежего утренника. Особенно усиливающееся благодаря тому, что здесь тебе не просто можно, а приходится шлепать по лужам.