Одарю тебя трижды

— Молока захотелось, Доменико? — печально спросил доктор, и Доменико припал своей злосчастной головой к его плечу, из глаз его текли слезы.

— Это ничего, Доменико, ничего, пройдет, — утешал Петэ-доктор. — Что поделать, не пошло тебе впрок, — и поцеловал Доменико в голову. — Зато хлеб хороший, понравился ведь?

— Матери у меня нет… И отца лишился… — где-то на груди доктора шептал скиталец. — Никого у меня нет, никого.

— Ничего, Доменико, я с тобой, не бойся.

С потолка сурово взирало знакомое пятно. Эх, Доменико…

* * *

Рано утром Мендес Масиэл вместе с Жоао пришел к дону Диего; войдя в дом, глазам не поверили — в комнате возвышалась гора очищенной картошки, а капрал Элиодоро, старавшийся всю ночь, продолжал усердно чистить и при свете факела. Дон Диего же беспечно спал лицом к стене. Под взглядами нежданных гостей проснулся, живо вскочил и взмахнул шляпой:

— Мое почтение господам… Без дела не зашли бы, слушаю вас.

— Ты что, в самом деле спал? — усомнился Жоао.

— Разумеется, что же еще делать ночью, если нечем заняться?

— Как же так, у него нож в руках, а ты спишь?

— Он ни-ичего не посмеет, — усмехнулся дон Диего. — Такого страха нагнал на него, что недели трй не очухается.

— Что же ты с ним проделал? — легкая улыбка мелькнула на губах Мендеса Масиэла.

— Эта наша с ним тайна, конселейро, — дон Диего почтительно склонил голову. — Обрушил на него весь свой бесподобный артистизм.

— Выйдем наружу, и он тоже. — Мендес Масиэл посмотрел на капрала с жалостью и презрением. — Жоао, скажи Грегорио, чтоб забил в свой барабан.

— Прошу вас, сначала вы, вы как-никак гости, — дон Диего почтительно указал рукой в сторону дверного проема и вышел сам, бросив через плечо:

— Пошли, сосунок.

Капрал понуро побрел за ним.

Мощно зарокотал барабан Грегорио. Пачеко, под сенью трех высоких ветвистых деревьев собрались канудосцы, люди выходили из прохладных домов, немного встревоженные барабанным боем, и все-таки улыбались друг другу, и весь белоглинный город, казалось, сиял улыбкой на ярком солнце. Мендес Масиэл, стиснув кулаки, смотрел вдаль; перед канудос-цами, побито съежившись, стоял обитатель разбойничьего города, продвинутый в капралы Элиодоро. Мендес Масиэл медленно повернулся к одному из собратьев, посмотрел в упор: «Сдержи себя, нельзя иначе», — и Пруденсио покорно снял руку с мачетэ. Все разглядывали живого, во плоти, бандита из Каморы, и конселейро, мрачно величавый, ступил к нему, сказал:

— Что и говорить, вы сначала в сертаны наведались.

— Да, грандхалле, — Элиодоро торопливо кивнул.

— Нет здесь ни хале, ни грандиссимохалле, запомни разве что, обращаясь ко мне, можешь почтительно добавить «дон», — втолковал капралу его похититель.

— И кого же застали в сертанах?

— Двух пастухов.

Мендес Масиэл подошел к Пруденсио, опустил руку ему на голову.

— И что — зарубили их?

— Не я, другие…

— За что их прикончили? Они ведь не ушли от вас, при вашем стаде остались…

— Не знаю, просто так…

— Просто так, значит! — выкрикнул Пруденсио в ярости.

— Послушай меня, Пруденсио, — Мендес Масиэл был очень суров. — Я хочу использовать этого человека, а ты рвешься убить. Хорошо понимаю тебя, но я, твой конселейро, очень прошу, возьми сети и ступай к реке, брат…

Отошел Пруденсио беспрекословно.

— Скажи, каморец, что мы вам сделали плохого? — Мендес Масиэл смотрел на реку.

— Ничего, почтенный…

— Так почему преследуете, что вам от нас нужно?

— Нам ничего, хале… мы на службе стоим, — жалостно оправдался Элиодоро.

— Не стоим, а состоим, и тебя это не оправдывает, — не сдержался Жоао. — Зачем убили тех двух вайкейро?

— Я не убивал.

— А тот, кто убил, тот находится под твоим началом, — и Мендес Масиэл так глянул, что капрал обеими руками прикрыл голову, на глазах уменьшаясь.

— Да, грандхалле…

— Но зачем, за что их убили…

— Над нами лейтенант Наволе! — просиял Элиодоро.

— Ему, значит, подчиняетесь?

— Его слова — закон тут… не-е, не тут, конечно, простите, хале, а там…

— А еще дальше — в Каморе?

— Там — слово грандисси… Бетанкура…

— Значит, Наволе приказал расправиться с ними?

— Да, почтенный.

— Его слово — закон для тебя?

— А как же, почте…

— Если отпустим с условием убить преступника Наволе, убьешь?

— В момент прикончу!

— Как, прихлопнешь того, чье слово для тебя закон, хале? — притворно изумился дон Диего, осуждающе покачав головой.

Капрал растерянно потупился.

— Слушай меня, каморец, — тихо сказал Мендес Масиэл, пристыв взглядом к реке, где с горечью и злостью рыбачил Пруденсио. — В пресловутой лживой книге законов вашего маршала и слова нет о том, что сертанцы, наемные пастухи, не имеют права жить где-нибудь в другом месте. А это место, где ты стоишь, не принадлежит вам, отлично это знаешь — граница ваших владений обрывается у каатинги. Наивна моя речь, конечно, смешна, верно, капрал?

Почтительно смотрел на конселейро Зе Морейра, первый среди вакейро.