Одарю тебя трижды

— Какую изберем тему? — с готовностью спросил Дуилио.

— Тема — снег!

— Снег? Но он еще не выпал… Не укрыл землю!

— Но уже падает с неба, и это хорошо.

— Тема — наш город, — объявил Дуилио.

— Может, все-таки снег?

— И то и другое найдет отражение.

— Слушаем, слушаем вас, прооосим!

И услышали:

В наш город снежная баба
Входит всегда без шубы,
А в горы — нельзя без шубы,
Но всюду одинаково хорошо:
И в нашем Краса-городе,
И во всех других местах.
И ты, мама, матушка,
Не горюй обо мне,
Не все люди плохие,
Встречаются и хорошие.

— Как голова? Все болит? — шепотом спросил Тулио у Доменико. — Пропусти еще рюмочку…

— Легче стало немного…

— Браво, Дуилио! Великолепный белый стих, продолжайте!

Ах, какие славные кружатся снежинки,
Ах, как жаль, что нет их среди экспонатов
Музея красоты!

— Да, жаль, — подтвердила Кончетина, прижимая щеку к плечу.

— Изумительное чувство красоты! Изумительный стих!

— Прошла голова?

— Да.

Но голова раскалывалась, не хватало воздуха, нащупал стоявший у кровати кувшин, поднес ко рту и снова увидел над собой пятно. Присел в постели, натянул синюю рубашку, а сверху, с потолка, так сурово смотрел кто-то. Спустился вниз, стараясь не шуметь, и все же Артуро высунул голову из-за двери:

— Пожалуйте, Доменико, входите.

— Мне ничего не нужно.

— Обидел вас чем? — забеспокоился Артуро.

— Нет, дело у меня.

Моросило. У срубленного дерева огляделся и присел на корточки; мокрая земля раскапывалась легко, только руки стыли. Набил карманы и снова засыпал мешочек. Счистил с пальцев налипшие комки, но упрятать руки в карманы уже не смог — полны были. Закутался в плащ поплотнее и пошел через реку — никого не хотелось видеть. Долго бродил он, отяжелел плащ, лицо намокло.

Огромное, безбрежное озеро сливалось с низкими серыми тучами. Стал на берегу. Шел дождь. Вспомнилась Тереза, смелая женщина, повел рукой по щеке и услышал вдруг:

— Эх, разнесли, разрушили, но ничего…

Оказалось — Александро. Присев на доску, он смотрел в воду. Доменико передернуло: у озера, в тумане, один на один с полоумным!

— Думаешь, я вправду ненормальный? Нет. Тебя Доменико звать?

— Да.

— Хорошее имя.

Безотчетно пощупал карман и приободрился, стал уверенней — переполнен был золотом.

— Видишь доски? — сказал Александро, а Доменико оглядел его латаный-перелатаный плащ, и страха как не бывало. — Кто-нибудь спьяну развалил, не станет трезвый разрушать то, что может ему пригодиться. Люди укрывались тут под навесом, дожидаясь корабля, и вот развалили. — Взглянул на Доменико и добавил: — Не печалься, я новый построю, а вообще, нравится наш город?

— Ничего, как будто, хороший, — равнодушно ответил Доменико — мок под дождем.

— На, — Александро протянул ему зонт, — совсем забыл, — и раскрыл для себя другой. — Присядь, чего стоишь…

Туго набитые карманы мешали, с трудом присел на мокрую доску и с удовольствием вытянул ноги, раскрыл над головой зонт.

— Я очень люблю сказки, — сказал Александро и опустил зонт на голову, освобождая себе руки. — Хочешь, расскажу одну? О травоцветном человеке.

— Валяй, — и объяснил, почему не прочь послушать: — Все равно нечем заняться.

Они сидели рядом и смотрели на затянутое туманом озеро.

— Видишь ли, Доменико, — начал Александре. — Не все, что говорится в сказке, надо понимать прямо, за всем скрыто нечто другое, более значительное, в сказке все имеет переносный смысл. Но эта сказка особенная, в ней все сказано прямо и, между прочим, просто и ясно. Итак, начинаю: «Сказка о травоцветном человеке». Нравится название?

— Да.

— Так вот, за два дня до того, как в город каравельцев пришел травоцветный человек, они изгнали самого честного, порядочного человека, представляешь?!

Случается и такое, Доменико… А знаешь, за что его осудили на изгнание? Однажды на большом совете перед охотой каравельцы отметили, что их город самый лучший, а тот человек сказал, что Вишневый город еще лучше. Между нами, Доменико, но это было правдой, оттого и разозлились каравельцы и ополчились на него, обвинили в том, что он не любит родной город и потому недостоин жить в нем. Великий каравелец — не спутай с каморцем — великий каравелец сказал ему, потрясая ружьем: «Сейчас же покинь наш любимый город, не то получишь пулю!» Человек пристально посмотрел на него, осуждающе покачал головой и покинул город. Слова его послужили лишь поводом для изгнания, причина-то была совсем другая. Каравельцы не терпели честных, порядочных людей. От изгнанного каравельцам не было никакого вреда, просто когда кто-нибудь поступал скверно, он взглядывал на негодяя с легким укором, только и всего, а на том совете он, видимо, не выдержал и… Скажи-ка, если слушал меня внимательно, какой город он считал лучше их города?

— Вишневый город.