Одержимость Малиновского (СИ)

Придерживаю ладонью, фиксируя тело своей богини. Ловлю губами её сосок, втягивая в рот, дразня языком. Протяжный стон любимой — самая прекрасная музыка для моих ушей, хочу слышать его ещё и ещё. Медленно провожу свободной рукой по её животу и опускаюсь.

— О боже! — срывается с её губ, когда мой палец коснулся влажных складочек любимой.

Как же хочу провести там языком, слизывая нектар её страсти, и я обязательно это сделаю, но чуть позже. Да что там, я всё её тело жажду попробовать на вкус! Или заклеймить собой таким способом? Скорее — второе… Чтобы каждый хрен, проходящий мимо любимой, знал, что она занята.

Запах её возбуждения коснулся моих ноздрей, в глаза потемнело от нахлынувшего желания оказаться в ней. Ввожу аккуратно палец, растягивая — нужно подготовить к своему вторжению, — и вновь выхожу, размазывая влагу по её клитору, ещё и ещё. Мою девочку трясёт в моих руках, я чувствую, что она на грани, скоро кончит. Ну уж нет, она это сделает, когда я буду находиться в ней. Мне нужно чувствовать её оргазм. Приподнимаю её. Хватит прелюдий, я уже на грани срыва.

— Ухватись за мои плечи и замри, — произношу глухим он перенапряжения голосом.

Освобождаю член и направляю его к входу в рай, проводя головкой, растирая влагу. Мирославу затрясло от предвкушения.

— Ваня…Ванечка… — шепчет она, распаляя меня своим нежным голосом ещё сильнее.

— Расслабься, маленькая… — прошу и начинаю в буквальном смысле протискиваться в неё. Даже то, что она исходит соками, не облегчает проникновения. Сама не осознаёт, что сжалась и не даёт мне войти. — Котёнок… впусти меня… — Лёгкий толчок, мой член немного завоёвывает территорию… — Ну же, милая.

Любимая судорожно вздыхает, и её тело, наконец, поддаётся мне, впуская, растягиваясь, подстраиваясь под мой размер. Замер — даю возможность ей привыкнуть.

Какая же она узкая, с ума сойти! Мне кажется, что у меня бежит по венам не кровь, а раскалённая лава, я буквально горю изнутри. Не знаю, каким способом мне удалось удержаться от падения в бездну безумия. Но у меня получилось! Наверное, нежные руки Мирославы, что держали меня за плечи, ища опоры, помогли. Неважно почему, главное, что я вновь мог здраво мыслить.

— Ты как? — спрашиваю, ища признаки боли на её прекрасном лице.

Ресницы любимой затрепетали, и она распахнула веки, посмотрев затуманенными от страсти глазами.

— Я… — её голос дрогнул. — Я словно во сне, не могу поверить, что это реальность. Ты со мной, ты во мне… это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Я стараюсь позорно не разрыдаться от счастья.

Боже, какая же она трогательно-ранимая! Это действует на меня похлеще самого мощного афродизиака.

— Это ты прекрасна… — провожу рукой по её набухшему от возбуждения клитору, — всегда была… — нежно касаясь до умопомрачения сладких губ.

Их горла котёнка вырывается сдавленный стон, и я накрываю её губы, с жадностью поглощая её, продолжая ласкать её плоть. Всё моё: её дыхание, стоны и предстоящий оргазм!

— Ваня… Ваня… — застонала она мне в губы, сотрясаясь от нахлынувшего оргазма в моих руках, сжимая до боли член и раздирая в кровь ногтями мне спину.

Никогда не кайфовал от боли, а сейчас…

— Кому ты принадлежишь? — задаю вопрос перед тем, как начать двигаться.

Я точно больной на голову идиот, раз мне нужно услышать эти слова. Саня был неправ, это мне были нужны эти слова, а не ей. Чёртов комплекс, он развивался во мне годами, мол, не достоит её, я ведь урод. Как ни крути, а от реальности не сбежать, то, что со мной сделали, не исправишь. Даже страшно представить её реакцию, когда она узнает правду. А она её узнает — сам всё расскажу, когда пойму, что готова. И неважно, что я увижу в её глазах: отвращение или жалость — одинаково дерьмово.

— Тебе… — с придыханием отвечает.

— Запомни это… — рычу её в губы, делая первое движение бёдрами.

Затем ещё и ещё, стараюсь не поддаться эмоциям, которые с каждым толчком рушат мой железобетонный самоконтроль, что я выстраивал годами. И на хрена, спрашивается, нужно было пыжиться, если от одного её прикосновения, стона всё превращается в прах? Но я должен сдерживаться, опускать себя ещё рано, она должна привыкнуть ко мне. Б*ть, как же тяжко любить на неполную, это словно дышать неполной грудью и через раз. Хочу погрузиться в неё по самые яйца, но вновь врубаю контроль.

Я потерплю.

Так нужно.

Главное — она.

Главное — не спугнуть.

— Твою ж… — вырывается у меня сквозь сжатые зубы, когда Мирослава закричала, содрогаясь в моих руках, кончая, обхватывая член ещё сильней.

Мне тоже много не нужно — делаю несколько неглубоких толчков и изливаюсь в её горячее лоно. Вот что значит длительное воздержание — чувствую себя четырнадцатилетним сосунком, которому достаточно только просунуть в желанную дырочку, чтобы кончить. Сегодня я наполню её своим семенем до самых краёв.

От этой мысли вновь в глазах темнеет, и возбуждение накатывает с новой силой.

Бл*ть…

— Вань… — выдыхает моя девочка, прижимаясь доверчиво ко мне.