Одержимость мажора

– Наверху четыре спальни, внизу две, кухня, столовая, гостиная и холл. Ну и ванные комнаты в каждой спальне, – рассказывает Халид, ведя нас в гостиную.

Сегодня у нас день знакомства с его отцом, и я ужасно нервничаю. Боюсь, что отец Халида может как-то обидеть маму. Сказать что-то не то.

– Добрый вечер, – тут же встает мужчина при нашем появлении. – Добро пожаловать в наш дом.

К счастью, я догадалась и объяснила маме, что с их мужчинами не здороваются за руки и не обнимаются, так что она просто улыбнулась и тоже произнесла слова приветствия. Дальше последовал обычный обмен любезностями, после которых мы сразу направились в столовую, где уже был накрыт ужин.

Отец Халида не стал говорить что-либо о том, что моя семья переехала в квартиру его сына, что немного расслабило меня, ведь я с содроганием ждала подколки или намека. Не знаю почему, но я всё никак не могла расслабиться. Ждала чего-то плохого и ужасно, просто до дрожи робела перед этим серьезным мужчиной, что так напоминал мне своего сына.

– Я покажу Нике дом, если никто не против? – неожиданно заговаривает Халид, когда нам уже подают кофе с десертом.

– Конечно, сын. Пусть девушка увидит, где ей предстоит жить, – удивляет Мирзоев-старший своей понимающей улыбкой.

Я отвожу взгляд и встаю, покорно следую за Халидом, который молча берет меня за руку, стоит нам скрыться с глаз родителей, и ведет наверх.

– Ну что такое, Губастая? – затягивая меня в комнату, которая, судя по всему, принадлежит ему, нежно спрашивает он. – Ты весь вечер напряжена.

– Я просто… стесняюсь… – пряча лицо в ладонях, выдаю я.

– Стесняешься? – не понимает мой мажор. – Чего, интересно? Эй! Ну-ка посмотри на меня! – отводит он мои руки и притягивает в свои объятия.

– Твоего отца! У вас ведь не принято спать вместе до свадьбы, а я беременна! Не представляю, что он обо мне думает! Наверное…

– Ну что за глупости?! Ничего он не думает! Он рад, что станет дедом. И не важно, произошло это до свадьбы или после, – тянет он меня к дивану и усаживает к себе на колени. – Придет же глупость тебе в голову, – качает он головой, усмехаясь и целуя меня в изгиб нижней челюсти. – Нельзя так загоняться, Губастая. И вообще, ты должна думать только о хорошем. Например, обо мне… – накрывает он своим ртом мои улыбающиеся от его слов губы.

– Ты такой самовлюбленный! – успеваю я шепнуть, прежде чем он углубляет поцелуй, лишая меня способности думать. И почему его поцелуи такие сладкие и лишающие воли?

– Я не самовлюбленный, – наконец отпустив меня, рассуждает, усаживая на удобный диванчик, – я просто реалист.

– И что бы это значило? – примостившись сбоку от него, улыбаюсь.

Халид притягивает меня к себе под бок. Нам так уютно сидеть вместе. Впервые за долгое время из меня ушли тревоги, напряжение, неуверенность в себе, в будущем, в верности своих поступков. Сколько дней я была как сжатая пружина. И вот я в доме отца Халида, моя мама и брат знакомятся с будущим родственником, а во мне живет маленькая частичка меня и Халида.

Так глупо было думать, что я смогу убить ее. Страх толкает на странные поступки и мысли. Сейчас я вообще не понимаю, как те ужасные слова об аборте сорвались с моего языка.

– Значит, что мы должны забыть о всякой ерунде и думать о нашем будущем.

– Что ты подразумеваешь под ерундой?

– Все эти лишние мысли, что наполняют твою голову, Губастая, – говорит Халид и утыкается пальцем мне в лоб.

– Например, о том, что ты женишься на мне только ради ребенка? – сглатываю я от волнения, не опуская глаз. Мне очень важно знать ответ Мирзоева на свой вопрос. Вся замираю в опасении услышать совсем не то, что мне хочется.

– Ты правда об этом думаешь? – его брови удивленно ползут вверх, и сама реакция говорит о том, что я сказала полную чушь. От сердца сразу отлегает, но это не значит, что я не хочу больше разъяснять вопрос.

– Уже нет, – смутившись, складываю руки перед собой и замком огибаю поставленную на диван ногу, – ты не выглядишь как человек, которого заставляют жениться.

– Неужели ты научилась наконец здраво смотреть на вещи? – хмыкает мой мажор, подтягивая меня к себе и вновь усаживая на колени. Ладонь плашмя ложится на живот и дарит тепло. – А я думал, вечно придется тебя укрощать.

Стукнув кулачком ему в грудь, дую губы.

– Я всегда здраво на них смотрела. Ты не казался идеальным Ромео, а твой отец подыскал тебе невесту. Что я еще могла подумать? Ты собирался жениться и продолжать отношения со мной.

– А говорила, не нужна романтика, – мягко упрекает меня, смотрит с непередаваемой нежностью. Впервые у него такой взгляд вижу, и что-то мне подсказывает, что он никогда не был так искренен. От переизбытка эмоций горло забивается плотным комком, и я теряю способность дышать.

– Не нужна. Нужен ты, – тихо произношу, – не знаю, как это случилось, но ты стал мне необходим.

Сказать «люблю» не позволяет гордость, но держать в себе чувства больше нет сил.

Хамоватая усмешка ползет по губам мажора.

– Ты просто не смогла устоять перед моим обаянием.

– Халид! – снова тычу в него кулачком.