Одержимость справедливостью

— Слышь, Димка, — в мастерскую с горящими глазами ввалился Петрович, — у нас в конторе шмонт, бегают все, какая-то проверка, милиция. Ты бы поинтересовался у однополчанина твоего, что там случилось? Нас трясти будут, или как? Надо мужиков предупредить, чтобы лишнее поубирали, хотя бы пустые бутылки выбросили.

Ну, вот и началось. Что случилось, что случилось, что-то таки и случилось. Нельзя, нельзя, чтобы на меня подумали.

— Да ладно, Петрович, какой шмон. Нам-то что? Мы люди творческие, подневольные, пожарную безопасность не нарушаем. А бутылки, надо вовремя убирать. Я сейчас занят, потом схожу, — больше всего я боялся, что Петрович заметит, как горит моё лицо, поэтому старался на него не смотреть, но руки начинали предательски трястись, — ладно, мне в туалет нужно.

Однако суета началась серьёзная. Все, понятно, побросали работу и шушукались по углам. Сплетни ходили самые невероятные. Проверка, проверка, следствие! Толком, ничего не понятно. Пару раз я видел Димку, в окружении каких-то людей. Он явно был занят, и я подходить не стал. Но вот, наконец, напряжение стало стихать.

В приёмной Худ фонда никого не было, день закончился, в кабинетах администрации уже повыключали свет. Димка сидел один в тёмном кабинете, и что-то жевал.

— Привет, к тебе можно?

— Заходи. Ты за запиской? Секретарша сказала? Вон лежит.

— Какой ещё запиской? Никто ничего не говорил, — хорошо, что в помещении было темно, иначе я не смог бы скрыть внезапно охватившего волнения.

— Заходила какая-то Татьяна, просила передать, чтобы ты позвонил. Сама тебя в мастерской не нашла. Номер телефона и имя записала. Я сказал, чтобы мне оставила.

— Татьяна? Какая Татьяна? — неужели блохастая Танька? Какого чёрта она сюда припёрлась? — а, я кажется знаю, кто это, мы учились вместе. Но у неё же есть мой домашний телефон. Может, это кто-то другой? А на словах ничего не передавали?

— Не знаю, вроде ты какой-то документ где-то забыл. Позвони сейчас, спроси, может что-то срочное.

Мои глаза уже успели привыкнуть к темноте. Я стал различать, что Димка жуёт лимон и запивает коньяком. На листке бумаги был записан Танькин телефон. На каком-то внезапном порыве, я схватил со стола Димкин стакан и сходу проглотил то, что в нём оставалось. Димка с удивлением уставился на меня, помолчал. Потом достал из стола другой стакан и налил в него коньяк.

— Куда звонить, все уже разошлись, завтра позвоню, — я хотел, чтобы Димка думал, что это кто-то от заказчиков звонил.

— Интересно, ты раньше пить не хотел. Я тебе этот самый коньяк предлагал.

— Ну, видишь, всё меняется. Меня наши мужики всё время приглашают, за компанию. Отказываться неудобно. Так что я сейчас тоже, как все, употребляю.

— Вы там, в мастерских, с алкоголем поосторожнее. Напьётесь, пожар устроите. И вообще, у нас сейчас проверка. Порядок там наведите. Так, ты чего пришёл-то?

— Петрович сказал, что в конторе шмон. Народ волнуется, никто ничего не объясняет. Вот, послали меня на разведку. Сходи, говорят, к сослуживцу, узнай в чём дело.

— Да…, в чём дело. Двойная проверка у нас. Контрольно-ревизионное управление Министерства Финансов. Как будто, мы тут миллионами ворочаем. И, ещё Управление по борьбе с хищениями социалистической собственности, прямо из аппарата Министерства Внутренних Дел.

— Ни хрена себе! Это что же вы тут такого натворили?

— Никто ничего не творил. Анонимку написали.

— Анонимку? А разве анонимки расследуют? Там же могут, что угодно написать.

— Как видишь, расследуют.

— А ты, читал, что там написано?

— Читал, читал…. Про меня там написано.

— Про тебя? А что ты такое сделал? Расскажи, если не секрет.