Одержимые войной. Доля

А может, ну их, этих смежников из «13-го»? Чего ради, собственно, забивать себе голову надуманными проблемами, когда всей жизни-то осталось, кто его знает, сколько? И разве не справедлива пословица: «Плетью обуха не перешибёшь»? Оттого, что Глеб Викторович Бессонов, как поляки в 1940-м с шашкой наголо против немецких танков, бросится очертя голову за справедливость против «чёрной спецуры» во главе с Беллерманом, ничего путного всё равно не сделается, а значит, ничего к лучшему и не изменится, за то жизнь себе поломать – это запросто! Как мучили они людей, так и будут мучить. В конце концов, разве сам он, при всей своей щепетильности, разве не имеет за плечами хотя бы одного поступка, который можно было бы оспорить с этической точки зрения – хоть врачебной, хоть общечеловеческой?

Воротясь в сентябре в «Дурку», Бессонов безропотно принял всё, что приготовила судьба. Он спокойно выполнял основную работу и дополнительную – консультанта в 13-м корпусе. Консультации давал по разным поводам. К нему направляли больных строго определённого сорта. Тихие шизофреники с синдромом раздвоенного сознания, нередко с внешним сходством с образами, которые на себя наводили в течение болезни. Никаких других обязанностей смежники не вменяли. Так прошёл год. Бессонов вообще забыл о том, что когда-то получал страшный пакет, мобилизационное предписание, выслушивал провокационные речи майора Смирнова. Научился пропускать их мимо ушей.

Вновь наступила благословенная пора отдыха. Как всегда, в августе. Сыновья, которые уже подросли и могли вполне самостоятельно решать для себя, что и где им делать летом, хотя и жили ещё в родительском доме, на этот раз, наслушавшись их прошлогодних рассказов, решили повторить их вояж, отправившись в Прагу по линии молодёжного турбюро «Спутник». А родители провели всё отпускное время на даче. В одно из дождливых воскресений, когда ничего не оставалось делать, как пить чай на веранде в ожидании солнца или хотя бы прекращения дождя, в их калитку постучались.

– Кому бы это? – переглянулись Глеб Викторович с женой, и он, ворча, пошёл открывать незваному гостю.

Каково же было его изумление, когда увидел майора Смирнова с незнакомой женщиной. Скользнув глазами по её лицу, Бессонов мысленно прозвал её «Утконосом» и, не спеша открывать калитку, спросил:

– Очень рад, чем обязан?

В ответ раздался уже позабытый Бессоновым за год неприятный булькающий смех и голос Смирнова:

– Мы к вам с визитом. Так сказать, по-соседски. Мы вот с женой, – он кивнул на «Утконоса», молча хлопающего глазами в покорном ожидании, когда мужчины договорят, – купили здесь дачу и хотим пригласить вас с супругой в гости по случаю покупки.

– Очень рад, – упавшим голосом ответил Глеб Викторович, и его рука сделала предательское машинальное движение к калитке. Ничего не оставалось иного, как открыть её нежданным гостям.

– Да вы не беспокойтесь так, Глеб Викторович, – добродушно заверил Смирнов, – стеснять мы вас никак не будем, так что и заходить к вам без приглашения не станем…

– Не иначе, за год товарищ майор выучился манерам в Стэнфорде.

– Кстати, меня зовут Кирилл Викторович, – протянул руку Смирнов, нимало не смутившись уколу Бессонова, – А что до Стэнфорда, нашего брата лучше обучать в Гарварде. Там это дело знают туго [34] .

– Что ж, спасибо за разъяснения, – ответил Бессонов, морщась от малопривлекательного армейского выражения «знают туго». – А то без них я бы не сориентировался. Значит, будем знакомы.

Следом за мужем представилась и «Утконос».

– Галина Ивановна, – бесцветно прошелестела она, протянув узкую дряблую руку. Бессонов не без неприязни пожал её и примолвил:

– Давайте хоть для приличия пройдём в дом. А то мы как в плохом кино – знакомимся под дождём.

Они прошли на веранду и Бессонов представил свою жену:

– Надежда Михайловна. А это, дорогая, мои сослуживцы. Кирилл Викторович и его жена Галина Ивановна.

– Очень приятно, – с улыбкой произнесла хозяйка, хотя в её тоне явно читалось: «Какая неприятность!». Ну, не было ни малейшего желания у Бессоновых сегодня принимать гостей. Тем более, малознакомых для мужа и совершенно незнакомых для жены. Словно в продолжение реплики о Стэнфорде, Смирнов скорчил на мясистом лице бесконечно вежливую мину и, обращаясь к хозяйке, елейным голосом пропел:

– Мы на минутку. Хотим пригласить на семейный ужин. Купили дачку по соседству и хотим с соседями, к тому же, как ваш муж изволил выразиться, сослуживцами, это дело отметить. Как вам утка в яблоках под хорошую водочку, Надежда Михайловна?

– Хорошо, – слегка оттаяв, ответила она. – В котором часу? И… – она чуть запнулась, бросив на мужа вопрошающий взгляд, но, ничего не прочитав в его глазах, продолжила:

– Может, к столу чего принести?

– Нет-нет! – поспешно возразила Галина Ивановна. – У нас всего вдоволь. Приходите так, запросто.

Майор с удовольствием кивал, подтверждая слова жены, добавив: