Одержимые войной. Доля

Старый приятель Берга художник Володя Туманов жил холостяком в своей убогой, хотя и многокомнатной мастерской, ютящейся в мансарде старинного шестиэтажного дома. Из окон его мансарды открывался прекрасный вид на небо поверх крыш старой части города. Туманов очень гордился видом, говоря, что благодаря ему чувствует вкус к жизни. Его почти всегда можно было застать дома, потому что ездить ему было некуда и не к кому, и максимум своего времени он отдавал творчеству, отвлекаясь только на визиты приятелей, с которыми любил выпить и потрепаться о жизни и об искусстве. Вся мансарда была завалена эскизами, пятнистыми фанерками, замызганным красками тряпьём. И среди всего этого хлама, пересыпанного окурками, обрывками газет, пластмассовыми стаканчиками, скляночками и ещё бог знает чем, точно розы на мусорной куче, прорастали холсты, исполненные обаяния и живости, которые трудно заподозрить в тщедушном и вялом теле художника. Одно время он служил оформителем витрины кинотеатра, обеспечив за недолгий период своей работы зрительский аншлаг. Он придумывал такие сногсшибательные сюрреалистические сюжеты для афиш к фильмам, что даже случайный прохожий останавливался. Но в дирекции кинопроката внезапный успех одной из многочисленных прокатных точек вызвал негодование, подогретое жалобами остальных, и должность художника сократили. Потом Туманов недолго работал художником-декоратором в театре. Два режиссёра-постановщика бились с ним, требуя удешевления предлагаемых им декораций. Он пробовал спорить с ними, но потом просто взял да и отказался выполнять их претензии. И был уволен за прогул, после чего полгода нигде не работал. Затем художник нашёл местечко дизайнера в каком-то тресте. Но и там, и в кооперативе, куда его пригласили расписывать матрёшек и шкатулки на продажу иностранцам, он надолго не смог задержаться. В обеих «шарашкиных конторах» уровень его фантазий перекрывал потолок запросов коммерсантов, которым лишь бы побыстрее продать незамысловатую продукцию. В конце концов, он предпочел вольные хлеба и перебивался заказами, в прибыльность которых может поверить лишь тот, кто никакой живописи, кроме Ильи Глазунова, в глаза не видел. Но Володя жил по принципу «хлеб наш насущный даждь нам днесь», и не загадывал на завтра. Был он на десять лет старше Григория, и связывала их странная взаимная тяга, вызванная, наверное, тем, что Володя не понимал, как это можно – лепить звуки, а у Гриши больше трёх баллов по рисованию никогда не было, но обоих с детства тянуло к смежным видам искусства. После третьей рюмки Туманов нередко хватал гитару и начинал самозабвенно выть под чудовищно фальшивый перебор. А Берг изредка рисовал странные характеристические рожи, храня их в отдельной папочке с надписью «Паноптикум».