Одержимые войной. Доля

– Сейчас уже ни для кого не секрет, что Третью мировую, в продолжение Второй, мы проиграли. Причин много, ни к чему и обсуждать. В этих условиях нужна многоуровневая система подготовки населения к жизни в условиях оккупации. И Горби её стремительно создаёт. Одним из её кирпичиков является ваша редколлегия. В ваши задачи входило пасти часть населения, способную кое-что понять и активно противодействовать обозначенным процессам. Партийный куратор следил, чтоб до поры до времени вы не выходили с антикоммунистическими лозунгами, оттягивая время осознания вашими читателями роли КПСС в этой гигантской афёре. Военный куратор собирал информацию о степени боеготовности воинов запаса, на кого среди ваших читателей могла бы опереться оппозиция в ситуации государственного переворота. А моя роль сводилась к тому, чтобы дозировано поставлять вам информацию, разработка которой направляет энергию ума ваших читателей на подтачивание и дальнейшее разрушение социализма, а затем на прославление буржуазных ценностей Запада. Играть в эту игру мне противно, я маневрировал. Давал вам и то, что от меня требовал Логинов, и то, что хотелось мне. Нашёл людей в обкоме КПСС, сделал своими союзниками, при возникновении споров с начальством они служили громоотводами. Но за год я двоих потерял. Помнишь автокатастрофу, когда погиб инструктор обкома Васильев? Наша «пятая колонна» сработала. Со строгим выговором вывели из бюро и удалили от дел Никанорова. Те же. Моя сеть в обкоме развалилась. Оставался один человек, которым я не мог жертвовать. И тут вы занялись погромами на кладбищах. С большим трудом мне удалось выяснить, кто подсунул эту тему. Это Владислав Янович Беллерман, не так ли? – Кийко кивнул. – Вот об эту фигуру и сломался мой план. Судя по всему, он из нашего ведомства. Причем, весьма высокопоставленный. Степень засекреченности досье такова, что я не выяснил ничего конкретного. Но, как говорится, по плодам их узнаете их. Беллерман, внедренный к вам через нашу контору, давно сунул вам наводку, по которой вы прямехонько угодили в лапы к нашим операм из группы Валентина Давыдовича Целебровского. Эти ребятки занимаются наукой. Слышал ли ты что-нибудь о психотронном оружии? – На сей раз Костя покачал головой отрицательно. – Эх ты, деревня!.. В общем, неважно. Это 13-й отдел, которого по документам как бы не существует. Мои руки коротки дотянуться до него. Я сначала не мог понять, зачем Беллерман сдал для публикации одну из своих секретных разработок. Когда понял, что сдали вам пустышку, чтоб вычислить меня и отобрать вас, было поздно. Ты хоть понял, Константин, что пишете вы об этих придурках-сатанистах, чётко отрабатывая направления, что вам сдают опера, а заодно оставляя жирные следы? Вы уже засветили им всех своих людей в прокуратуре и в милиции, засветили меня в полный рост, сами засветились и как журналисты, и кто вы есть по душе, какие ваши мысли… Ну и так далее. Вас можно брать «тёпленькими», никакой двойной игры вам уже не сыграть. Кроме того, Долин, скорей всего, прямой агент 13-го отдела.

– Не может быть! – воскликнул Кийко.

– Может, Костя, может! Им манипулируют вслепую. Как это делается, я ещё не могу понять. Но манипулируют, это точно.

Они молча выпили еще по пятьдесят. Потом Кийко спросил:

– Владимир Анатольевич, почему Вы со мной откровенны?

– Понимаешь, Костя. Судя по всему, меня будут убирать… Не знаю, когда… Рано или поздно, но будут… Погоди, Костя, не перебивай. Я, конечно, постараюсь максимально оттянуть этот момент. Но после того, как наши меня вычислили, и особенно после того, как отобрали вашу команду, я в изоляции и лишён маневра. Разумеется, в мою голову, в мои мысли покуда не могут влезть даже спецы из группы Целебровского. Но одно то, что я умудрился узнать об их существовании, вычислил Беллермана, означает, что со мной особо цацкаться не будут. Я не знаю, сколько у меня времени, но одно точно – немного.

Они помолчали. Никитин закурил, и к его ногам неожиданно откуда-то из-за стойки вышел огромный пушистый кот, став с яростным мурлыканием тереться о ноги. Капитан слабо улыбнулся и наклонился погладить кота. Тот, косясь на него рыжим глазом, слегка отпрянул, очевидно, не испытывая желания получить ответную ласку человеческой руки. Костя прогудел:

– От бисова худобына! Двое гуторют, ему обязательно втереться надо! – и хотел было отпихнуть кота ногой от стола. Но Владимир Анатольевич его остановил:

– Не трожь, Костя. Кот – животное священное и никогда просто так ни к кому не подходит. Как знать, может, он мне знак подаёт… Ладно, сейчас не об этом! – он резко провёл левой рукой по лицу и, словно очнувшись, устремил на гиганта пронзительный взгляд. – Пока я жив, и пока не прервали обстоятельства, я должен передать тебе максимум информации. Чтобы ты мог ею когда-нибудь воспользоваться.

– И всё же, товарищ капитан, чому я? Почему не Долин, к примеру? Вин мужик с розумом.