Одержимые войной. Доля

– Машута, – перебила Антонина Александровна, – ты, вот что… Во-первых, рассуждать о достатке семьи и делать из этого выводы об уместности того или иного подарка, неприлично и неразумно. Подарок должен соответствовать не этому, а качеству отношений дарителя и того, кто принимает подарок. Мы с отцом не спрашивали тебя, какой ты делаешь подарок, пока ты его не сделала. Ты достаточно большая, чтобы мы не лезли к тебе с советами по каждому поводу. Но согласись, что в данном случае ты совершила ошибку.

– Да, совершила! И что теперь? Зарезаться, что ли?

– Это не решит твоих проблем, – ровным тоном отпарировал отец. Он отложил недоеденный бутерброд, неторопливо встал из-за стола и подошёл к продолжающей стоять у двери на кухню обиженной на весь мир дочери. Нежно приобнял её за плечи и тёплым баритоном мягко произнёс:

– Всё можно людям объяснить. И всё можно поправить. Важно только этого захотеть.

Маша уткнулась в отцовское плечо и поперхнулась подкатившим к горлу комом. Некоторое время молчали. Потом, когда она справилась с собой, она отпрянула от родителя и, посмотрев ему прямо в глаза снизу вверх, отчётливо проговорила:

– Всё дело в том, папа, что мне уже не хочется восстанавливать с ними никаких отношений. Они мне просто безразличны.

– Неужели все? – всплеснула руками мать, получив утвердительный кивок головой.

– Ну что ж, тогда, – резюмировал глава семьи, выпуская из своих объятий дочку, – всё в порядке. Просто нужно какое-то время, чтобы ты пережила потерю некоторых иллюзий. Так?

Маша снова утвердительно кивнула головой. Отец молча проследовал на своё место и, садясь, жестом пригласил дочь. Она повиновалась. Села рядом. Но за еду принялась не сразу. Какое-то время повторяла про себя слова отца. Он прав: это всего лишь освобождение от иллюзий. Она когда-то придумала себе: у неё прекрасные одноклассники, в школе полно интересных людей среди учителей и учеников, у неё там друзья, на которых всегда можно опереться. А оказалось, что ей просто завидовали. Сначала – как отличнице, умненькой девочке. А после случая с трубкой для Зильберта, вероятно, ещё и как девочке из обеспеченной семьи. А зависть рождает ненависть. И хотя за девять с половиной лет вместе, казалось бы, можно бы принять человека таким, как он есть, ибо не за что его ненавидеть или презирать, юношеский максимализм, подобно переменчивому ветру, развернул общее отношение к недавнему лидеру класса на 180 градусов.

Выпускной вечер ничего в принципе не изменил. Одни плакали, другие смеялись. Часть одноклассников после школьного бала двинулась гулять на всю ночь. Маша, не соблазнившись ни песнями под гитару, ни возможностью поправить отношения с товарищами, настроенными в этот вечер вполне дружелюбно, не составила им компании. Воротясь домой, засела за учебник английского языка; она твердо решила поступать в университет на «истфак», а до вступительных оставалось мало времени. Аттестат с отличием открывал некую возможность пробиться в престижный ВУЗ, но готовиться всё равно следовало всерьёз.

Лето пролетело в подготовке к экзаменам, их сдаче и успешном зачислении. Гордая собой девушка с университетским студенческим билетом в кармане получила в подарок от родителей путёвку на две недели августа в Крым, и, счастливая, отправилась отдыхать от трудов праведных, ничего не загадывая и ни о чём не жалея. Жизнь впереди казалась прекрасной и безоблачной. Шёл 1982-й год, страна выглядела благоденствующей и безгранично могущественной, и всякий молодой человек в ней мог твёрдо рассчитывать на то, что своё место в этой счастливой жизни он всегда найдёт.

Нежданная встреча в Крыму поначалу резко пошатнула Машину уверенность в счастливом завтрашнем дне. Они сблизились внезапно, вдруг. Как-то тёплым вечером столкнулись в увитой плющом беседке и разговорились. Бесцельно – о том, о сём. И с удивлением обнаружила умная и начитанная девушка, что о реальной жизни вокруг, не книжной, не из чьих-то рассказов, имеет очень расплывчатое представление. Рома, на четыре года старше её, самостоятельно тащил на себе мать-инвалида, зарабатывал на жизнь, и столкнулся с её проблемами, что называется, лоб в лоб. Его рассказы о порядках в жилконторах и собесах, поликлиниках и прочих учреждениях, с которыми девушке не доводилось сталкиваться вплотную, повергли её в шок. Рома поведал о встречах с обездоленными людьми, чью судьбу переломила «зона». Работая железнодорожным проводником, он многое видел, со многими общался. А самое главное в нём, поразившее Машку до глубины души с первой же встречи, было то, что обо всём на свете он имел своё, ни на чьё не похожее, ниоткуда не заимствованное, твёрдое суждение, которое был готов отстаивать аргументами.