Одержимый ею (СИ)

Пока иду по коридорам к кабинету полковника, мысленно прокручиваю в уме крайние дела на предмет, где мог накосячить. Вроде нигде не косанул. Да и ребята мои молодцы, придраться не к чему.

Поэтому в кабинет полковника захожу расслабленный.  Как оказывается — зря.

— Садись, — строго говорит Егоров и нервно тушит окурок. Пепельница уже полна. Видно, нервничает серьёзно. И его мандраж — змеёй по столу — подползает и ко мне.

 Полковник с тяжким вздохом достаёт из шкафа коньяк, плещет в бокал на два пальца, протягивает мне:

— Выпей.

Словно анестезию предлагает.  Ох, не нравится мне это! Однако коньяк выпиваю залпом.

И тогда на стол передо мной тут же шлепается пухлая папка «Дело №…» Сверху фотография обжигает. Это мама, ее трудно не узнать, но и узнать в таком виде почти нереально: синяки, ссадины и кровавые росчерки обезобразили лицо и тело почти до неузнаваемости.

Меня затапливает волной холодной ярости…Сжимаю кулаки, едва ли не зубами скреплю.

— Какая мразь это сделала?

Отец о смерти матери никогда не рассказывал. И по поводу могилы ничего внятного добиться от него не удалось.

Егоров протягивает мне сигарету, прикуривает от своей зажигалки, говорит с печалью:

— Валера, я долго думал, рассказывать тебе или нет. Не хотелось тебе перед свадьбой настроение портить. А потом подумал — лучше перед, чем после. Пусть потом у вас с Ингой будут только приятные подарки судьбы.

Улыбаюсь, благодарю, а у самого на душе кошки скребут. Взгляд нет-нет да возвращается к фотографии мамы. Она лежит на горе опавших листьев. Судя по всему, вывезли и выбросили в лес.

Тушу сигарету в кулаке, но боли не чувствую.

Егоров, между тем, продолжает:

— Это было одно из моих последних дел тогда. Но тогда я, молоденький следак, так и не смог посадить виновного за решетку. Гад откупился.

Вздрагиваю от аналогий. Это сделал мой отец? Перевожу подохреневший взгляд на полковника. Тот понимает, что я догадался, и кивает.

Снова затягивается, смотрит за окно, говорит монотонно, без эмоций:

— Начнем с того, что Алена Пахомова ранее проходила по делу о похищении и пропаже. Ее выкрал неизвестный из деревни и привез в город. Сам понимаешь, захолустье там такое, что не до поисков было, да и времена лихие. Но её всё-таки нашли, — ещё затяжка, — случайно… при очередном шмоне борделей. Тот, кто похитил девочку, просто сунул ее в притон, когда наигрался.  Доживать, так сказать. И мы ее отправили обратно в деревню. В общем-то, но потом каким-то образом она снова всплыла в борделе. Кто и зачем вернул её снова в город, я не знаю…

 Я едва сдерживаю порыв начать все громить. Зубы стискиваю так, что зубная эмаль отправляет апелляцию мозгу.

— Нам удалось только установить, что в этом промежутке, пока она благополучно находилась в деревне, у Алены Пахомовой родился сын. Так как девушка была незамужняя и жила на попечении родственников, она «прогнулась» под их требование скрыть этот факт… В деревнях же как — каждая собака друг друга знает. А тут позор такой на семью. Мало, что не замужняя, так ещё и в подоле принесла… Семья пилила-пилила и допилилась, что Алёна, отчаявшись, отвела малыша в приют… Мы не знаем, что именно стало причиной зверского убийства этой несчастной. Возможно, то, что ребёнка утаила от любовника, или что-то ещё, но факт остаётся фактом. Алёну Пахомову убили, и причастен к этому был Евгений Крачков, — заключает Егоров, а я рычу от бессилия.

Все уже произошло. Это было тридцать лет назад, и ничего уже не исправить! Даже родственников тех в живых нет, чтобы отомстить. Ебаная жизнь!

— Прости, — горько винится полковник.

Мотаю головой:

— Мне не за что вас прощать.

— За этот рассказ… не вовремя…

— Всё вовремя. Я благодарен вам. Можно, дело заберу?

— Да, оно давно уже списано в архив и должно было быть утилизировано.

Засовываю папку под мышку, прощаюсь с Егоровым до встрече на свадьбе — он вызвался быть посажённым отцом с моей стороны.

Уже в дверях на выходе из Управления пиликает телефон — на WhatsApp приходит сообщение от Инги. Фотография.

Улыбаюсь — всё-таки судьба не всегда показывает мне исключительно филейную часть. Вот же подарила мою солнечную девочку. И та сейчас, наверное, бегает по магазинам, выбирает платье. Должно быть, скинула себя в наряде… подразниться…

Открываю сообщение и… Что это за фигня? Какая-то длинная белая штуковина, а на ней — две красные полоски?

Чувствую себя последним лохом, который не очень петрает в последних технических достижениях.

На моё счастье в журнале дежурного расписывается миленькая полицейская. По-моему, из комиссии по делам несовершеннолетних.

Я идиотски лыблюсь и подхожу к ней.

— Девушка, простите, можно у вас проконсультироваться?

Она удивлённо вскидывает на меня глаза и почти грозно произносит:

— Попробуйте.

Сую ей под нос фотографию:

— Вот… невеста мне прислала… вы не подскажете, что это может значить?

Она расплывается в улыбке и тихо хихикает:

— Вы, правда, не знаете?

— Правда, — честно признаюсь я.

— Это — тест на беременность. Ваша девушка беременна.

— Серьёзно?! — охреневаю я.

— Эти штуки, конечно, врут. Но вероятность всё равно большая…

Я не дослушиваю…