Одержимый женщинами

Очень счастливо, на этом острове есть другие дела, кроме этих споров. Мы вместе идем на пляж австралийцев и трое плаваем в большом океане, и хотим войти в самолет. Теперь Фредерик плавает самый быстрый, он хорошо идет под воду – у него много воздуха в груди и ему не стыдно беспокоить мертвых. Мы вынимаем из воды много вещей с самолета, но не радио. Фредерик быстро видит, он не работает. Мы берем мешки солдат с одеждой, еще патроны для так-так, бутылки, ящик с консервы, ящик с сигареты, и жвачка, и печенье – вода их не трогает, еще гамак, чтобы спать, бидоны с маслом и еще парашюты и инструменты для механики. Фредерик думает, надо брать бензин в баке самолета, мы делаем длинный бамбук с дырой внутри. Все время – почти три месяца – мы делаем дыру и вяжем вместе бамбук, Эсмеральда и я не знаем, чтобы мужчин работает так долго и много, как Фредерик, когда имеет идею. Он говорит: – Когда я долго хочу, я могу.

Так его учат священники Христа в Марселе, Франция. Тогда я говорю и шучу вместе с Эсмеральдой:

– А вдруг ты хочешь брать все на самолете? Можешь?

А он говорит:

– Шутите-шутите. Один день я это делаю.

И он это делает как раз до второго сезона дождя, когда мы вместе.

Сперва он берет бензин. Мы роем место хранить его, дыры в песке, и кладем вниз парашюты. Потом он берет мотор самолета и веревки парашюта, и мы трое все тащим, Фредерик надо пять неделей все делить, мыть бензином, мазать маслом и делать маленький мотор, он не работает.

Тогда он делает опять, как с спиртом Кимура, и я часто иду смотреть – он работает, руки и верх тела в черном жире. Я не знаю всю его идею, но я зову духи этого острова помогать ему, если один Христ мало.

Один день мы – две женщины – дома и слышим далеко большой шум, он тихо, потом снова сильный, и мы бегаем на пляж австралийцев. Когда мы там, солнце красное за деревьями и очень-очень красивое, и в этом большом шуме мы видим своими глазами весь самолет. Из него всюду течет вода из океана – через нос и через хорошую руку. А мотор в дыме, Фредерик тащит его на пляж колесом и веревками парашюта, а Эсмеральда и я рады – танцуем и кричим: «Победа!»

Люблю думать про тот день. Люблю видеть в своей памяти – Фредерик в песке на коленях, на лице жир и текут слезы, он бьет рукой по земле острова и кричит:

– Черт!!! Я сделал!!! Я сделал!!!

А я и Эсмеральда падаем на него и целуем, и все мы уже мокрые. И мы смотрим эту большую штуку из железа в неглубокой воде, и я говорю:

– А теперь, может быть, Фредерик хочет поднять это в небо?

И они двое шутят и будто бьют меня на песке, но не вправду. Потом мы идем в наш дом и моем тело друг другу с мылом из мешка солдат. Мы едим вместе и пьем спирт из риса за победу, и кричим:

– Пусть черт унесет войну!

И Фредерик очень гордый рассказывает, что знает чуть-чуть механику от своего второго отца, шофера грузовика, что он долго и упрямо борется с мотором и меняет бензин через воздух в бак самолета. Потом он снимает с Эсмеральды ее рубашку солдата, и она не помнит стыд, и я смотрю все время, когда он ее берет, она другая и не гордая, а потом он меня тоже берет. Я люблю думать про тот день.

Очень несчастливо мы грустно удивлены утром после сна. Большой дым идет в небо на другой стороне острова, и когда мы бежим на пляж австралийцев, ничего нет из-за высокого огня. Он очень жаркий, и мы не можем идти близко, но мы не даем ему есть джунгли и весь день берем воду в океане, и бросаем на деревья. Вечером огня уже нет, самолет – кусок железа, и мы теряем все: бензин и мотор, все. Мы так и не знаем, где начало огня. Вдруг Фредерик бросает свою сигарету «Кэмел», когда мы идем домой? Вдруг жаркий мотор жжет веревку или кусок дерева? Я, Иоко, думаю, что мы очень мешаем мертвым в самолете, и дух большого океана сначала дает мне хороший знак, а потом начинает огонь.

И опять мы говорим всю ночь трое, и Фредерик очень-очень грустный, он теряет бензин и еще самолет, потому что день раньше он думает строить внутри корабль с мотором и бежать с острова. Когда Эсмеральда говорит, мы тоже бежим с ним, он говорит:

– Нет, если я мертвый, вы – тоже. Разумно я пробую один плыть на остров Рождества, а потом спасаю вас. А если я мертвый в океане, вы живы.

Но Фредерик никогда не грустный долго. Он думает, остров Рождества далеко на две тысячи километров на запад, это последнее место их корабля до аварии. Может быть, туда можно плыть другой дорогой. Я, Йоко, думаю, что японцы – хорошие моряки, особенно Йоширо, повар, когда у него хорошая голова, он говорит, нельзя плыть шесть людей и делать эксперимент, как же Фредерик плывет один?

Тогда Фредерик говорит:

– Смотри этот проект после сезона дождя. Пока мы сидим дома, будем рады нашей судьбе.