Одесса в эпоху войн и революций (1914 - 1920)

Бездеятельность власти; нахождение неопытных людей на ответственных постах; широкое взяточничество, по слухам, процветающее в осведомительных органах; преступная недальновидность начальства; плохая организация административного и разведывательного аппаратов; отсутствие надлежащего контроля вновь поступающих служащих — все это факторы, благоприятствующие деятельности врагов Добровольческой армии и способствующие усилению того недоверия к власти, каковое наблюдается, например, в среде рабочих масс».

После занятия Одессы войсками Добровольческой армии генерала Деникина цены на продукты первой необходимости в Одессе резко понизились. Хлеб стал относительно дешевым и завозился в Одессу с Херсонщины. Вначале сентября 19-го в Одессе налаживается освещение города в ночное время, водоснабжение, движение трамваев. Но спекуляция «царящая в Одессе в невероятных размерах» привела к тому, что уже с начала ноября 19-го цены на продукты начали повышаться.

Из воспоминаний генерал-лейтенанта А. И. Деникина о своей армии: «Военная добыча» стала для некоторых снизу одним из двигателей, для других сверху — одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную, колеблющуюся массу. За гранью, где кончается «военная добыча» и «реквизиция», открывается мрачная бездна морального падения: насилие и грабежи. За войсками следом шла контрразведка. Никогда еще этот институт не получал такого широкого применения, как в минувший период гражданской войны. Его создавали у себя не только высшие штабы, военные губернаторы, почти каждая воинская часть, политические организации, донское, кубанское и терское правительства, наконец, даже. отдел пропаганды. Это было какое-то поветрие, болезненная мания, созданная разлитым по стране взаимным недоверием и подозрительностью. Волна антисемитского настроения охватила Юг задолго до вступления армий в «черту оседлости». Войска Вооруженных сил Юга не избегли общего недуга и запятнали себя еврейскими погромами на путях своих от Харькова и Екатеринослава до Киева и Каменец-Подольска. Внутренние язвы загноились в атмосфере ненавистничества.

Погромы несли бедствие еврейскому населению, они же поражали дух самих войск, извращая их психику, разрушая дисциплину, внося развал. Казнокрадство, хищения, взяточничество стали явлениями обычными; целые корпорации страдали этим недугом. Ничтожность содержания и задержка в его получении были одной из причин этих явлений. Так, железнодорожный транспорт стал буквально оброчной статьей персонала. Проехать и отправить груз нормальным путем зачастую стало невозможным. Традиция беззакония пронизывала народную жизнь, вызывая появление множества авантюристов, самозванцев — крупных и мелких. В городах шел разврат, разгул, пьянство и кутежи, в которые очертя голову бросалось и офицерство, приезжавшее с фронта. «Жизни — грош цена. Хоть день, да мой!..» Шел пир во время чумы, возбуждая злобу или отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой, в тех праведниках, которые кормились голодным пайком, ютились в тесноте и холоде реквизированной комнаты, ходили в истрепанном платье, занимая иногда очень высокие должности общественной или государственной службы и неся ее с величайшим бескорыстием».

В. Шульгин добавляет к этой картине «одесские штрихи»: «Улицы Одессы были неприятны по вечерам. Освещение догорающих «огарков». На Дерибасовской еще кое-как, на остальных темень. Магазины закрываются рано. Сверкающих витрин не замечается… Среди этой жуткой полутемноты снует толпа, сталкиваясь на углу Дерибасовской и Преображенской. В ней чувствуется что-то нездоровое, какой-то разврат, quand meme, — без всякой эстетики. Окончательно перекокаинившиеся проститутки, полупьяные офицеры… «Остатки культуры» чувствуются около кинотеатров. Здесь все-таки свет. Здесь собирается толпа, менее жуткая, чем та, что ищет друг друга в полумраке. Конечно, пришли смотреть Веру Холодною. После своего трагического конца она стала «посмертным произведением», тем, чего уж нет…»

В Одессе, кроме Япончика, Домбровского, прославился и другой авантюрист некто Жорж Белый. В августе 1919 г. Белый помогал белогвардейцев захватить Одессу и оказывал активное содействие контрразведке в выявлении большевистских элементов. Но руководитель контрразведки не спешил проводить широкие аресты по спискам представленным Белым. А уже в начале января 20-го, Белый стреляет в начальника контрразведки полковника Кирпичникова и убивает его «за связь с большевиками», как «коррумпированного чиновника», «вора» и. «либерала». В. Шульгин так описывает убийство Керпичникова: «Он ехал поздней ночью. Автомобиль был остановлен офицерским патрулем. Кирпичников назвал себя. Его попросили предъявить документ. Когда он вытаскивал «удостоверение» из кармана, раздался залп из винтовок. Акт убийства Кирпичникова является, прежде всего, «актом величайшего порицания и недоверия» тому, кому повинуешься..».