Одесситки

Ой, мамочка, кто-то стоит посреди дороги. Дорка от страха прижалась к стенке. Может, коробку спрятать за тот выступ, а потом вернуться. Нет. Она вдруг вся напряглась, сжалась в комок — зашибу, пусть только подойдут.

Бесформенная снежная глыба медленно надвигалась на нее. Разглядеть, кто это, не было возможности. Глыба вдруг остановилась, качнулась из стороны в сторону. Дорке даже почудилось, будто она замахала руками. Из оторопи ее вывел знакомый голос: «Дора, это ты?» — «Я, Надюша! Я, Надька! Ты как здесь оказалась?» Женщины бросились в объятия друг к другу, расцеловались. «Что за тяжесть ты тянешь, камней что ли положила? И еще без варежек, пальцы отморозишь, смотри, они же одеревенели», — Надежда принялась растирать правую руку Дорки. Смеясь и радуясь этой встрече, пушистому снегу, легкому морозцу, который, однако, пробирал до костей, наконец, наступающему Новому году, они весело забежали во двор. Курицу приложили к оконному стеклу, празднично разрисованному причудливыми узорами инея.

В магазине установили елку нижние веточки спилили и отдали Вовчику, он здесь же воткнул их в пустой цвет очный горшок. Баба Катя оживилась, в подарок она получила новый байковый халатик, мягенький, тепленький, и радовалась, как ребенок. А Дорка металась между магазином и парикмахерской в надежде заработать каких-то денег и передать их свекрови в тюрьму. В новогоднюю ночь она ушла из парикмахерской с директором, как всегда, последней. На улице попадались лишь запоздалые редкие прохожие. Они спешили в гости, размахивая авоськами, из которых торчали бутылки с вином, что-то весело обсуждали.

Дорке было не до них, она вспоминала, как ближе к вечеру поздравлял их Алексей Михайлович — монотонно что-то причитал о международной политике, каких-то сионистах, о которых Дорка никогда прежде не слышала. Она хотела пойти убраться в зале, пока нет покупателей, но директор ее вернул, сказал, что это ее тоже касается. Он еще долго продолжал говорить, казалось, этот глухой голос никогда не замолкнет. От духоты она не заметила, как глаза слиплись, потянуло в сон, ее толкнули в бок, Дорка встрепенулась и услышала: «С Новым годом, товарищи!» Женщины привстали, расправляя затекшие спины — хоть бы чаем угостил директор, из-за его же доклада попить в обед не успели. Злые выходили они из комнаты.

Надежда с Наткой пошли в уборную, Натка никак не могла успокоиться: «Помнишь, Семен Осипович какие праздники нам закатывал, а обеды, дарил подарки, какие отрезы, помнишь? И деньги давал и все такое. А тут...»

Женщины вздыхали. Этот со своими докладами и трудовыми победами. Пожрать времени пет, а он о каких-то сионистах, да пропади они пропадом, им какое дело до них. Из-за них сухомятиной опять придется давиться, сам-то супчиком обжирается.

— Вот, Надя, скажи, магазин пустой, ничего нет, только никому не нужным говном торгуем, и то по карточкам, а план выполняем неизвестно чем.

— Это ты напрасно, мужик он вроде честный, порядочный, не жулик, — заступалась Надежда за директора, а сама припомнила, как в комиссионке директорская женушка выбирала очередную лису

— Ну да, честный — перед нами, а сам то г еще жук!

— Что ты так окрысилась, зачем на человека...

— На человека, человека, да знаешь ли ты .лого... человека? Он только с бухгалтершей, с Колькой-водилой якшается да с кладовщиком-гадом. Помнишь Таньку с галантерейки? Она еще с Колькой шуры-муры крутила? Так твой честный ее сразу уволил. Колька ей по пьяни ляпнул, что с базы лучший товар сначала куда-то налево уходит, а в магазин хлам везут. А ты думаешь, отчего этот замухрышка пирует, если не за рулем — все время пьет. На какие шиши? И все бабы его. Твой честный пригрел его!

— Он такой же мой, как твой!

Женщины разошлись понуро по отделам. Случайно подслушанный разговор целый лень не выходил у Дорки из головы, ей было не по себе — неужели, правда? Ее не отвлекал даже скрип оторванной еще в войну половинки ворот. Она противно скрипела от ветра в надежде, что кто-нибудь услышит и починит. Но никто не откликался.

В комнате было тепло и тихо, все спали, только Дорка лежала с открытыми глазами и, глядя на сына, думала, отчего ее Вовчик перестал приходить в магазин? Что произошло между ним и Алексеем Михайловичем? Такая дружба не разлей вода, а тут уже столько времени ни слова, ни полслова друг другу. В своей вечной запарке она даже не заметила, как изменились их отношения, как теперь узнать, что случилось? Надо завтра же у бабы Кати выведать, она наверняка знает. Дорка тяжело вздохнула, повернулась лицом к стенке и забылась.