Одесситки

Следующим трамваем приехали Любовь Николаевна с новенькой ученицей и Лизка, как всегда смотрящая в пол. Вместе с ними сошло еще немало людей, все нагруженные, с детьми. Надежде хорошо виден был трамвайный круг-разворот, по которому в её детстве ходила конка, а под самой горой стояли экипажи, дожидавшиеся своих хозяев. Левее бил фонтан, сейчас там свалка мусора, а вокруг искорёженные рельсы, останки военной техники, поросшей травой. Она вдруг вспомнила про военный оркестр, располагавшийся справа от колоннады ресторана у входа в Аркадию. Прибывающих на отдых обязательно приветствовали бравурным маршем. Дамы прогуливались в нарядных платьях под зонтиками, а мужчины... какие были мужчины, теперь таких только в кино и увидишь. Куда всё подевалось? Теперь вот эта девчонка, как собачонка, живёт и работает в деревянной будке и, похоже, довольна. А сама она, где живет? «На «Дне», как у Максима Горького, еще в гимназии читала. Вся страна так живёт, что тут поделаешь.

Только ближе к полудню все собрались. Море искрилось впереди, манило. Гурьбой двинули на Аркадийский пляж. Шли по центральной аллее, с одной стороны в нее упиралась гора, поросшая редкими кустиками диких маслин, а с другой — довольно глубокий овраг, по дну которого струился ручеёк. Овраг уже полностью был заполнен народом. Отдыхающие по-деловому обустраивали свои стоянки, стараясь прихватить как можно больше свободного места. Мужчины привязывали к деревьям простыни, ветерок надувал их, как купола, всюду дымились костры.

Как и до войны, на клумбах высадили первые цветы — анютины глазки и маргаритки. Дорожки утрамбованы битым кирпичом, а заграждениями, чтобы не свалиться в овраг, служили пустые головки от бомб, окрашенные смолой. На длинных садовых лавках ожидали своей очереди на процедуры пожилые люди и военные инвалиды. В Аркадии уже работала поликлиника, деревянное сооружение с большими стеклянными верандами. Клумбы заканчивались большой площадью, огороженной от пляжа свежепобелённым парапетом.

Ветер дул с моря, прохладный, свежий, режущий глаза; чтобы подольше полюбоваться, нужно было прищуриться или приложить ладонь к глазам. Дорка зачерпнула воды: «Холодно, зусман приличный, правильно, что примус прихватили, счас разкочегарим, весь пляж до нас греться прибежит». Женщины рассмеялись, радостно оглядываясь по сторонам. Сегодня они выглядели помолодевшими, позавивали волосы, повыщипали брови и подкрасили их урзолом, некоторые, самые отчаянные, даже реснички. А уж губы бантиком все как одна накрасили одной ярко-красной помадой. Только Дорка с Верой Борисовной выглядели белыми воронами на фоне причепурившихся девчат.

— Девки, от вас так «Красной Москвой» прёт, что люди огладываются. Ну, вы точно, як из какого-то бордэля сбежали.

— Дора, ничего ты не понимаешь, они запахом нашим наслаждаются. Смотри, как все до нас тулятся.

Долго решали, где лучше расположиться, влево по берегу нельзя, военные не пускают, а вправо, гляди шо делается. Вот это да! Дачи, купальни. От люди зря время не теряют. И когда они только успели весь берег застроить? Целые улицы под обрывом. Там, где всегда были рыбацкие курени, целый город вырос из старых досок, фанеры, ржавого железа, халабуда на халабуде. Выдалбывали в ракушечнике целые комнаты, впереди пристраивая к ним верандочки. Крыши одних служили садиками и тротуарами для верхних «дач». Все эти сооружения «общались» между собой подвесными лесенками и вели вниз к морю. И в море на ржавых сваях, тесно прижавшись друг к другу, сплошняком стояли халабуды, с покачивающимися рядом лодками. Удивительно, как среди этого нагромождения удавалось еще посадить и вырастить виноград, кое-где виднелись кусты цветущей сирени и жёлтой акации.

— А говно куда девается? — изумленно спросила Зойка из галантерейного отдела. — Да ни за какие деньги такой дачи не надо. Дурят приезжих прямо на вокзале, расписывают, что на самом берегу прекрасной Аркадии... Я ж творила, не слушали, в Лузановку надо было поехать, пляж до самой Дофиновки, золотой песочек, а тут только сракой об сраку стукаться.

Права Зойка, какая раньше была Аркадия. Надежда стала глазами искать дачу, там, на горе, которую семья снимала еще до революции. Ничего не осталось, камня на камне от прежней жизни. Здесь внизу были купальни — женские, мужские и детские, в которых плескались ребятишки с няньками. А на деревянных помостах всюду стояли столики под зонтиками, между ними бесшумно сновали половые-официанты, разнося прохладительные напитки и мороженое. В этом углу, где сейчас Дорка с девчонками чистят рыбу и шипят раскочегаренные два примуса, под навесом были установлены бильярдные столы. Надя хорошо это запомнила, мать всегда усаживалась в кресло поближе к ним. К полудню вся взрослая публика перемещалась в рестораны наверх, а их детей няньки уводили обедать и спать.