Одесская сага. Нэцах

– Значит, так, первое. Я смотрю, у вас огромные навесы, куча мака на просушке, а головки разного цвета – это потери, потому что надо надрезать их через три недели после цветения – в эти дни в маковой головке максимальная концентрация опия, и срезать их, или собирать «слезы мака», как говорят татары, на следующий день – это непременное условие. А если головки разного цвета, то есть собраны в разной фазе, значит, потери опия, значит, потеря качества, значит, меньше денег будет получено при реализации. Подобный товар нужно на рынок выдавать с высоким качеством, это залог успеха и больших денег.

Второе. Те три старых котла, что используются для очистки опия-сырца, немедленно выбросить – выпаривание нужно производить в котлах с плоским дном, на ровном жару, для чего нужны плоские камни, на которых и будут стоять новые котлы, а огонь пусть греет камни, а не дно котла. На первых порах такое вполне подойдет.

Третье. У вас есть глина, есть камни, сложите хорошие печи, и пусть работники круглосуточно поддерживают в них огонь, используйте для этого уголь, если есть железная дорога, значит, есть уголь. Или любое местное топливо, я не знаю, чего у вас тут горючего в избытке…

В этом месте старший, крепыш-казак, что сидел в центре, поднял вверх указательный палец и издал какой-то утвердительный звук. Борька сбился, поперхнулся на полуслове, замолчал и отхлебнул почти остывшего чая из своей чашки.

– Продолжай, голубь, это я так, для памяти, – мирно произнес старший.

– Да что там продолжать, я почти все сказал, – ответил потухшим голосом Вайнштейн. – Ну разве что прессование и упаковка должна быть плотной, чтоб вода не просочилась и везти было удобно… Железная дорога вам в помощь, но тут надо подумать, какие особенности местные можно использовать, – наигранно вяло закончил он.

Помолчал и безразличным голосом забросил свою главную наживку:

– Ну и рынок сбыта, покупателей найти, чтоб оптом всё забирали и цену хорошую давали, для этого надо в большой город выбраться, с деловыми людьми поговорить…

В этом месте один из казаков, сидевший по правую руку от старшего, которого Борька мысленно окрестил для себя «второй», презрительно поморщился и вопрошающе сказал:

– Это что – к ворам и бандитам, к уголовному отребью на поклон идти??? Да где ж такое видано, чтоб казак с ними разговоры вел? Нагайка и шашка – вот тот язык, который испокон веков для них надобен!

– Ну, вам решать, как и с кем разговаривать, – снова вяло-безразлично ответил Борька.

– Вот-вот, помни это крепко, а то ишь какой выискался, все-то у нас не так, все надо выбросить, все переделать, новых купцов найти… Старых многолетних наших покупателей побоку значит? Это как же так, мы с ними уже который год дело имеем, и все тихо-мирно, а тут возьми и поломай, потому что вот такой умник свалился к нам неизвестно откуда и ну поучать…

– Да ты кто такой, господин хороший? – подал голос и «третий». – Еще вчера в кошаре валялся, ходил под себя, ложку до рта донести не мог, а сегодня жизни нас учить взялся, матершинник? Слышали мы, какие слова ты в беспамятстве тут бормотал, чистая феня с матюками, – распалялся он все больше и больше. – Говорил я вам, толку от него не будет, в полевую артель его, вот и весь сказ!

– Охолонь немножко, брат, кого и куда определить, это уж мне решать! А ты ступай к себе в кошару, человече, отдыхай, завтра поговорим о судьбе твоей, – пробасил старший.

Борька вышел из комнаты, раздираемый противоречивыми чувствами, но сквозь тревогу настойчиво пробивался ликующий крик: «Есть фарт, поперло!»

Какая радость!

Женя влетела домой:

– Нила! Нила! – она трясла газетой. – Ты глянь!

– Вус трапылось? – Нилочка с полотенцем на плече отложила тарелку.

– Открывается нефтяной техникум! Вот читай, слушай: вчера, 24 июня 1944 года принято Постановление Государственного Комитета Обороны СССР о создании нефтяного техникума в освобожденной 10 апреля Одессе.

– И? – Нила сжалась в предчувствии.

– Ты посмотри! Техники-технологи, плановики и… бухгалтеры! Ты представляешь?!

– С ума сойти… какая радость, – вяло отозвалась Нилочка. – И шо?

– И ты будешь туда поступать! – торжественно объявила Женя.

– Мамочка… ты уверена? Где я, а где нефтяная промышленность? Может, я официанткой пойду куда-то? Или нянечкой в детский сад? Я детей люблю.

– Еще чего! – Женя включила командирский стальной регистр и зазвенела: – Все женщины нашего рода – с мозгами как счеты. Все абсолютно. Медицина, надеюсь, тебя не привлекает?

– Да упаси боже, – хихикнула Нила.

– Тогда завтра едем все узнавать, и документы возьми. Люби что хочешь, а специальность нормальную получи. Понятно?

– Мам… – Нила вздохнула. – Мама, ну ты… ты же знаешь, я у тебя мишигинер, с математикой не очень…

– Чтоб я этот дворовый идиш не слышала! Твоей четверки вполне достаточно, чтобы сдать экзамен. Отличная работа. И нефтяная промышленность – это деньги всегда. И работа всегда. И карьера, что мне и не снилась.

Женька была права – элитный техникум, да еще и во время войны, открывается! Нефть и газ будут очень нужны, а специалисты в этой сфере еще больше.