Одесский листок сообщает

– На любую половину.

Одесский посмотрел на Тульчинского и грустно сказал:

– Ничего сильно страшного, Лейба. А ты что думаешь?

Тот ответил еще грустнее:

– Мне он не родственник. И дважды делал Лейбе манис [50], холера на его кишки.

– Значит, таки да?

– Таки да.

Одесский повел плечами и заявил:

– Мы готовы, пишите.

– Валяй.

– Сяма держит хавиру на Запорожской, дом семь. Внизу дом терпимости, так он устроился над ним.

– Мы съездим, убедимся. Если соврали, пеняйте на себя. Если сказали правду, я свое обещание сдержу.

Лыков с Азвестопуло прихватили надзирателя Жука и полетели на Запорожскую улицу. «Пансион без древних языков» нашли быстро. Взяли вышибалу – крепкого дядьку в морских наколках – и отправились искать квартиру блатер-каина. Дворник пытался юлить, но Жук быстро его урезонил.

Тайное убежище Пружинера указали соседи. Надзиратель сбегал за околоточным, дворник с подручным сошли за понятых. Когда взломали дверь и вошли, внутри обнаружили, как выразился Сергей, пещеру Аладдина средней руки. Вещи, среди которых оказалось много мехов и смушки, пришлось отвозить в сыскное отделение на извозчике. Золотых и серебряных изделий набрали целый чемодан. Лыкова особенно заинтересовали пачки ломбардных квитанций. Они были из разных касс и на разные имена. Видимо, блатер-каин имел целую команду подставных заемщиков.

Пружинера вторично арестовали и доставили на Преображенскую. Увидев свои сокровища, разложенные по столам, барыга сразу сник. У него словно вышел завод. На подкашивающихся ногах он подошел к стулу, со вздохом опустился на него и закрыл голову руками.

Старьевщик просидел так минуты три, потом выпрямился и сказал:

– Спрашивайте.

Глава 6 Неуловимый упырь

– Которые из квитанций получены за вещи от Балуцы? – задал первый вопрос Алексей Николаевич.

Пружинер перебрал пачки и отложил дюжину:

– Вот эти.

– Деньги за них он уже выручил?

– Да. Но есть портсигар, который Балуца хочет выкупить обратно.

Лыков насторожился:

– Что еще за новость? Зачем ему эта вещь? Чем-то дорога или тут другое?

– Другое…

Маклак запнулся.

– Боязно так-то… – пробормотал он.

– Ты не бойся, а помоги его поймать, – дал совет Азвестопуло. – Тогда и дрейфить перестанешь. Из камеры смертников куда он денется?

Старьевщик вздохнул и обратился к коллежскому советнику:

– Там есть квитанция на фамилию Апостоли.

– Эта? – показал тот.

– Да, на серебряный портсигар с эмалью. Он заложен в Первом одесском городском ломбарде. Срок заклада истекает через три дня. Балуца хочет прийти туда, будто бы перезаложить. Но это только повод…

Пружинер опять запнулся. Лыков помог ему:

– Степка хочет ограбить ломбард? А что там брать – столовое серебро? Не тянет на большой куш.

– Сам ломбард понятно, что не тянет. Но вы посмотрите, где он сидит.

– И где же?

– На Гоголя, десять. В боковом крыле Городского кредитного общества.

У Черкасова вытянулось лицо:

– Так он его хочет ограбить? Черт! Губа не дура. Но без стрельбы кассу там не взять, одной охраны четыре человека.

Азвестопуло тоже разволновался:

– Однако Степка наглец! Ипотечное общество подломать, на лучшей улице. Ему понадобятся для этого люди. А мы запечатали его банду в тюрьму.

– Мало ли в Одессе уркаганов? – робко возразил барыга. – На большой куш можно нанять опытных и сделать налет в три-четыре человека.

– Степка их уже нашел? – вскочил Черкасов. – У него теперь новая халястра?

– Так и есть, ваше благородие. Только не спрашивайте, кто они, я правда не знаю. Балуца ото всех скрывает.

– Так-так… Через три дня налет… – Черкасов начал нервно ходить по кабинету. – Городское кредитное общество! Самое большое на юге, больше только Петербургское и Варшавское. Там всегда полно народу, на углу городовой, внутри сигнализация и сильная охрана. Как же Степка надеется взять его, если у него лишь четыре человека?

Барыга только развел руками.

– Что еще можешь рассказать полезного? – насел на него титулярный советник. – Документы у Степки на какое имя? Апостоли?

– Нет, то мой скакун…

– Скакун? – переспросил Алексей Николаевич.

– Это значит маклер, мелкий посредник, который краденое в ломбард относит, – пояснил Сергей. И опять обратился к барыге: – Как сейчас фамилия Степки?

– Я видел его промысловое свидетельство, там было написано: мещанин Осямохов. Занимается выволочкой соли.

– Быстро в адресный стол! – крикнул Черкасов надзирателю Жуку. Тот умчался исполнять, а допрос продолжился.

– Как Балуца собирался скинуть добычу из банка? Там же не столько наличные деньги, сколько процентные бумаги.

– Через меня.

– У него есть наводчик внутри?

– Не знаю. Он ходил несколько раз в ломбард, сдавал заклады, а на самом деле присматривался. В последний раз пришел довольный, сказал, что дело обещает успех. Денег тьма, можно всю оставшуюся жизнь загорать на песке.

– На каком еще песке? – опять удивился Лыков. – Ваши пляжи из гравия, я сам видел.

– В Одессе гравий называют песком, – сказал Сергей.

– Все у вас не как у людей, – рассердился питерец. – Песок уже не песок…