Одесский листок сообщает

День прошел в суете. Лыков проторчал в сыскном до полуночи. Черкасов был занят поисками денщика, которого подозревали в убийстве на Канатной улице. Тот сбежал из лагерей саперного батальона. Будто бы его видели в Тирасполе. Половина отделения уехала туда и вернулась ни с чем. Набоков нажимал на Кублицкого-Пиотуха, тот, в свою очередь, – на Андрея Яковлевича. Дознание не продвигалось, как и у Лыкова.

В скверном расположении духа коллежский советник отправился в гостиницу. Давно он не чувствовал себя таким беспомощным. Приехал месяц назад, еще в апреле.

Скоро май кончится, а толку нет. У Курлова вот-вот иссякнет терпение, он пришлет грозную телеграмму и вызовет сыщика в Петербург. Сергей еще пару недель прокантуется в Одессе, а потом тоже вернется в столицу. Там полно дел, их не бросишь. И Степка Херсонский вновь останется безнаказанным.

Ночью Лыкова разбудил стук в дверь.

– Ваше высокоблагородие! Это Палубинский. Проснитесь, вас срочно требует к себе господин полицмейстер!

Командированный быстро умылся и поехал с агентом на Преображенскую. По пути Палубинский проговорился:

– Такой скандал, такой скандал! Ваш помощник, Сергей Манолович, накрыл контрабанду. И где? На железнодорожном складе. Ее уже начали грузить в вагоны, как он ворвался с полицейским нарядом Михайловского участка. При них был специалист по хлопку, доверенный Глуховской мануфактуры.

– А в чем скандал? Поймали контрабанду – рядовое происшествие.

– Если бы просто так, а то ведь кому принадлежал товар. – Агент перешел на шепот, чтобы не услышал фурман: – Самому Абраму Мойшевичу Немому! Который дверь к Толмачеву ногой отворяет.

– Толмачев в отпуску, – напомнил питерец. – А Немой всего-навсего купец второй гильдии, таких пол-Одессы.

Палубинский лишь покачал головой:

– Если бы он захотел, давно стал бы первогильдейным. Абрам Мойшевич – главный человек у иерусалимских дворян, которые щиплют таможню. Других туда не пускают. Вот увидите, он этого так не оставит. Азвестопуле лучше уехать на время. На годик.

– Чего-чего? Да я твоему Абраму прогонные выпишу в Нерчинский край. Вместе с Толмачевым и теми, кто прикрывает таможенный грабеж.

Но тут они приехали в управление. Когда Лыков вошел в кабинет полицмейстера, то увидел там все руководство.

Исполняющий обязанности градоначальника действительный статский советник Набоков был смущен больше всех. Хоть и старался сохранять невозмутимость. Ротмистр Кублицкий-Пиотух криво улыбался и пил зельтерскую. Губернский секретарь Черкасов выглядел как сдувшийся шарик.

– Что случилось, господа? – бодро спросил питерец.

– Ваш помощник отличился, Алексей Николаевич, – пояснил Набоков. – Взял три вагона хлопка. По квитанции тот шел как пересортица из окрайки, то есть порченого волокна, да еще с орешками. А на поверку оказался высший сорт.

– Ну так что в том плохого? Разбудили меня зачем?

Врио градоначальника бросил взгляд на полицмейстера. Тот подхватил:

– Дело хорошее, спору нет. Сейчас доначислят пошлину, вашему Азвестопуло наградные дадут. Но у нас есть просьба.

– Слушаю вас, Александр Павлович.

– Нельзя ли как-то замять происшествие? Протокол уничтожить, и чтобы все помалкивали.

– С какой стати? Вам что, взятку пообещал господин Немой? Раз вы при всех такое мне предлагаете.

Ротмистр поморщился:

– На это есть причины. Упомянутый вами купец второй гильдии Немой является многолетним благотворителем. И не абы кому помогает, а немощным бывшим полицейским со вдовами. Сейчас его накажут. А получится, что накажут стариков. Справедливо ли будет?

Лыков уже принял решение. Ясно, что здешняя администрация не просто так хлопочет за жулика. Есть у них интерес, и от него не отмахнуться. С полицмейстером и сыскными им еще служить вместе, ловить Балуцу. Если сейчас отказать, можно собирать чемодан…

– Ваш помощник не потеряет в деньгах, – вновь заговорил Набоков. – Титулярному советнику Азвестопуло причитается… – он глянул в бумажку, – двенадцать тысяч семьсот три рубля наградных. Что, кстати, больше моего годового жалованья. Он их получит, правда, из других источников. Ему, надо полагать, все равно?

– Деньги не пахнут? – съязвил коллежский советник. – Вы это имели в виду, Михаил Александрович?

– Примерно. И вообще, Алексей Николаевич…

Врио градоначальника стал предельно серьезен:

– Думайте обо мне что хотите, но нам тут война греков с евреями не нужна. Только-только начали отходить от недавних событий… Вы с Азвестопуло уедете, а нам расхлебывать. Сделайте, пожалуйста, как мы просим. И все будут довольны.

– Хорошо, я дам Сергею Маноловичу указание. Пусть ваш благотворитель заплатит, раз уж попался…

– Он заплатит.

– И пусть наградные Сергею Маноловичу выдадут так, чтобы потом никто не придрался. Ведь этим занимается секретная часть Министерства финансов, у них своя бухгалтерия.

– Мы все проведем по закону.

– Договорились.

– Спасибо, Алексей Николаевич! – обрадовались градоначальник с полицмейстером. – Приятно служить с понимающим человеком. Доброй ночи! Сейчас вас отвезут обратно в гостиницу.