Одежда — церемониальная

Я возвращаюсь в комнату и поднимаю жалюзи. Сверху сыплются соломинки и вылетают ласточки. Они давно свили гнездо между каменным карнизом и пустой нишей, в которую убираются жалюзи. Теперь они пищат, сердятся за беспокойство и перелетают в свое временное жилье — нечто вроде резервного гнезда, второй квартиры. Оно сделано в глубокой чаше, в которой стоит круглая неоновая трубка уличной лампы. И когда по вечерам она то гаснет, то снова зажигается, словно реклама, я знаю: это мои ласточки пытаются устроиться на ночлег. Потом они понимают, что не могут насовсем погасить мертвенное освещение, спать при котором невозможно, и снова возвращаются в гнездо под карнизом.

Я говорю о явлениях, уходящих из нашего быта, потому что слышу рычание экскаваторов, копающих траншеи на широкой площадке. Там выкорчуют маслины и апельсиновые деревья, и на их месте методом скользящей опалубки будет воздвигнута крепость компании «Шелл», облицованная белой плиткой. Машины уже свистят шинами по горячему асфальту шоссе. Утренние самолеты изливают свой реактивный гнев на взлетные полосы близкого аэродрома.

Умирает целый литературный жанр.

У писателя больше не будет примеров из жизни для его развития.

Умирает басня.

УЖИН В «ЛА ГУЛЮ»

Этим утром мне позвонил очень рано сотрудник, ведающий в посольстве корреспонденцией, и сообщил, что для меня ждут весьма важную и при этом весьма спешную телеграмму. Кофе остался недопитым. В нашей работе это случается со мной не впервые.

Когда я вошел в свой кабинет, сотрудник еще не кончил работу над текстом телеграммы, и я принялся за работу, которую иногда называют буднями дипломата.

Сначала просмотрел телеграммы, которые были получены вчера поздно вечером и рано нынешним утром, потом просмотрел газеты, позвонил пресс-атташе, чтобы обратить его внимание на темы, заслуживающие особого внимания при обзоре печати. И наконец взялся за папку с почтой — входящие и исходящие номера, приглашения, несколько зарубежных журналов и докладные записки сотрудников. Может быть, созвать «оперативку»? Нет, подожду телеграмму.

Я медленно вскрывал конверты с письмами и приглашениями, раскладывал их по стопкам: на это нужно ответить письменно, на это дать согласие по телефону, а это просто останется к сведению.

Я рассматривал письма, украшенные гербами с вздыбившимися львами, держащими в тяжелых лапах королевскую корону; островерхими горами, над которыми сверкают три золотые звезды; даже огромными неуклюжими слонами с добродушными мордами, которые смотрят на меня и спрашивают в недоумении: «Зачем это нас поставили подпирать колонны рушащихся царских врат?»

Было совсем напрасным делом рассуждать о символах верховной власти, потому что моя работа состояла в том, чтобы встречаться с дипломатическими представителями этой самой власти. Они не упускали случая щегольнуть изысканным воспитанием, знанием протокола, скрупулезным соблюдением всех необходимых условностей, без которых немыслимы международные отношения; и на все это нужно было отвечать той же монетой.

В нескольких письмах сообщалось, что такой-то посол уже вручил верительные грамоты главе государства, и это означало, что в ближайшие дни нужно ждать визита нового коллеги.

Еще два письма сообщали об обратном — господа послы уже нанесли прощальные визиты главе государства; они распрощались и со мной, я провожал их на аэродроме; теперь следовало письмо, которое я читал не знаю зачем — просто следуя некоему дипломатическому стереотипу. Я говорю об этом потому, что содержание таких писем неизменно, оно порождено дипломатической практикой еще до моего появления на белый свет, и даже до того, как появился на свет мой отец, и вообще до создания третьего болгарского государства. Вот что в них говорилось:

«Господин посол!

Имею честь довести до Вашего сведения, что моя миссия в этой стране закончена.

Желая Вам всего наилучшего, я хотел бы подчеркнуть, что установившиеся контакты между нашими посольствами, как официальные, так и личные, облегчили выполнение моей миссии здесь, и я сохранил самые волнующие воспоминания о прошедших годах…»

В многоточии содержится указание на то, что до прибытия нового посла посольство будет вверено попечению Monsieur такого-то, Conseiller en qualité de Charge d’Affaires a. i., то есть советнику, который будет временным поверенным в делах посольства. И наконец, в письме следовало:

«Прошу Вас принять мои чувства полного уважения и мои уверения…»