Одежда — церемониальная

Я уже давно не ломал себе голову над тем, кого из гостей как занимать. Во-первых, все они хотят «размяться», посмотреть город, а это значит, что их нужно вести туда, где очень шумно и очень дорого. При этом гости заявляют: знаешь, время у нас есть, зайдем к тебе, посмотрим, как вы тут живете. При этом никого не интересует, что это никак не согласуется с твоими намерениями, бюджетом времени и просто бюджетом. Выбор ресторана действительно требует знаний и навыков, которые приобретаются с временем и опытом и распределяются примерно по следующим категориям: ресторан для людей, которые редко выезжают за границу; ресторан для приятелей, которые не вылезают из командировок; ресторан для людей, которых трогают закаты на море; для тех, кому просто интересно посмотреть ночную жизнь в незнакомом городе, в незнакомой стране…

«Ла Гулю» — небольшой тихий ресторанчик с прекрасной кухней. При всем при том в нем есть нечто от «la belle époque», которая рождала талантливых и печальных художников, — эпохи неистощимой жажды богатства, удовольствий и славы, времени, когда бедные и угнетенные искали путей к истине и добру.

Город, в котором я жил, был очень далек от Парижа Тулуз-Лотрека, и пять-шесть десятков лет назад вряд ли подозревал, что когда-то действительно жила некая мадемуазель Гулю со вздернутым носом и пышной грудью, роскошной фигурой и неутолимым аппетитом на еду и на мужчин. Ее шумно рекламировали на плакатах «Мулен-Руж», она изображена на гравюре Лотрека «Ла Гулю между своей сестрой и одной из танцовщиц», мне довелось увидеть ее и на старинной фотографии. Изгнанная из известных мюзик-холлов, она открыла собственный балаган, в котором пыталась изображать «восточные» танцы, потом пала еще ниже…

Видно, всемирная слава проходит не только для государственных мужей.

Стены ресторана увешаны посредственными копиями плакатов и рисунков Тулуз-Лотрека. Старые абажуры отбрасывают мягкий розово-синеватый свет, в полутемном зале тихо звучат мелодии, напоминающие «Фру-Фру» и «Вальс Брюн». Посредине ставятся столики на колесиках с закусками, около них суетятся два официанта, которых я хорошо знаю. Один — пожилой итальянец, у него осанка патриция и каменное лицо, дышащее уважением к гостю и полной неприступностью. Второй, молодой официант, находится под неусыпным наблюдением своего шефа. Он еще не умеет встать возле стола именно там, где нужно, или именно в тот момент, когда вы к нему обратились, будет глазеть на пару, входящую в ресторан, или принесет минеральной газированной воды «Перье», когда ты два раза сказал, что хочешь просто «Витель».

Но это уже подробности. Они не могу повредить аппетиту, который не смущается ни претенциозным лжеартистическим освещением, ни низким качеством свечей, которые горят в центре столика и освещают чисто вымытые тарелки, крахмальную льняную скатерть и маленькие гирлянды роз, — цветы призваны придать событию торжественность и засвидетельствовать должное внимание к дорогим гостям. И как раз в ту минуту, когда мои соотечественники размышляют, тот ли я еще, которого они знают, или я слукавил и привел их в ресторан попроще и подешевле, синьор Массимо предлагает им огромную обтянутую шелком папку с меню и еще одну — с картой вин.

Это уже впечатляет.

Папки вручаются торжественно, как при подписании международной конвенции, то есть для выполнения чистой формальности, потому что меню выбрано заранее и уточнено секретаршей посольства, которую я еще утром посылал в ресторан. Как и при подписании межгосударственных документов, главное здесь — чтобы люди увидели и прочувствовали внушительный ритуал утверждения давно принятого решения.

Хороший тон обязывает, чтобы я протянул приятелям обе папки. Приятель великодушно говорит:

— Да нет, лучше выбирай сам! Наверное, ты лучше нас разбираешься во всем этом!

Я благодарю за великодушное доверие и, не думая углубляться в меню, повторяю официанту то, что ему давно прекрасно известно: на сервировочном столике уже готовится первое блюдо. Что касается вина, то его выбор надо действительно уточнить. Конечно, и здесь решающее слово останется за мной, и это наполняет меня гордостью, потому что избавляет от затяжных прений. Предлагаю нарушить протокол и после аперитива — «Смирновской» или «Перно» — выпить вина, тем более, добавляю я, что в последнее время на дипломатических обедах это очень принято.