Одежда — церемониальная

Марево осеннего солнца, спокойствие и ласковый блеск синего осеннего моря на второй день скрылись за серой пеленой неумолимого дождя. Понадеявшись на прогноз синоптиков и еще больше на уверения господ, ответственных за протокол, мы передали багаж, в том числе плащи и пальто, для доставки в Арль, и они будут ждать нас в отеле. Весь день мы ездили по бассейну Гаронны, осматривая сельскохозяйственные предприятия, оросительные сооружения, склады-хранилища груш и яблок, почти все время были под открытым небом. Для нас, сопровождающих, зонтов не хватило, и мы — человек десять — терпеливо слушали пояснения и забавные шутки министра земледелия.

— Да, — говорил он, — я как раз окончил очередной детективный роман, — может быть, вы знаете, что для развлечения я пишу детективные романы. И тут генерал де Голль в третий раз предложил мне пост министра земледелия. Я уже дважды отказывался, но на этот раз подумал: а вдруг он больше не предложит? И согласился.

Он звучно смеялся.

Наша делегация тоже смеялась.

Но мы, сопровождающие лица, не смеялись; нашей первой и главной обязанностью было вести себя скромно и сдержанно.

Кроме того, меня мучали холод и сырость. Довольно тонкий костюм — ведь мы отправлялись в поездку по Южной Франции — промок насквозь, туфли с плетеным верхом было полны воды, как губка, и поскольку в те времена в моде главенствовал нейлон, холодная рубашка прилипла к спине, окостеневшей от холода.

Честно говоря, больше всего я ненавижу, когда у меня мокрые ноги. Наверное, из-за неприятных воспоминаний детства, когда в дождь или в снег я приходил в школу с мокрыми ногами. Мне было обидно до слез, я больше думал об отвратительных старых башмаках, которые пропускали и влагу, и снег, чем об уроках, и безо всякого внимания смотрел на доску, где выстраивались буквы, цифры и черточки. А ведь они отмечали круг первый высшего знания, далекие горизонты которого даже еще не были мне видны.

День прошел кое-как. Набравшись сельскохозяйственного опыта, я вместе с остальными членами группы оказался в огромном арльском отеле, похожем на амбар. Названия его я уже не помню. Здесь было тепло, из крана ванной текла горячая вода, хвойный шампунь вскипал зеленой пеной, персонал проворно разносил по комнатам чай и аспирин, в наше распоряжение предоставили бутылку «Хеннесси». Только мы немного отогрелись, как пришлось собираться в холле и садиться в микробусы, к тому времени, когда члены делегации и хозяева покинут отель, мы, сопровождающие лица, уже должны быть на очередном объекте.

Далее я могу с чистой совестью сократить рассказ, потому что главная тема уже подана. Мы были голодны, мы промерзли и устали от долгого хождения по полям и мостам над широкими оросительными каналами, где лениво текла вода. Я помню, что стояла черная, непроглядная ночь, что ехали мы уже больше часа, нам уже не хотелось ни ужина, ни беседы, а хотелось только спать. Потом микробусы сделали крутой поворот и начали карабкаться в гору, после чего въехали в широкий двор средневекового замка. Вокруг вздымались горы, чем-то похожие на наши Белоградчикские скалы, что очень успокаивало, а под ними скромно возвышались зубцы и бойницы каменной стены. Все вместе было страшно похоже на оперную декорацию, тем более, что для вящего эффекта замок освещали скрытые прожекторы.

Потом мы вступили в большой каменный зал. Там горели камины. Мы расселись по местам за грубо отесанные деревянные столы. На небольших салфетках с вензелями и непонятными геральдическими знаками стояли приборы с такими же вензелями, что должно было выражать бесспорное аристократическое достоинство и древность. Мы живем в эпоху подделок, это не так страшно, если не платить за них цену оригинала. Однако такого со мной еще не случалось по вполне понятным причинам.

Я быстро свыкся с мыслью о том, что буду ужинать в настоящем средневековом замке, тем более, что все вокруг внушало уважение к феодальным нравам и служило предпосылкой хорошего аппетита. Нас кормили и форелью, и куропатками с трюфелями, поднесли целых поросят, обложенных овощами, было много других блюд, которых я уже не помню, потому что после усталости и холода сытная еда уводила в тихую заводь безразличия и легкой скуки. Но ужин был отличный, именно такой, какие описывал Рабле, — плод бурного гастрономического воображения. Он был рассчитан на тех, кого принято называть гурманами, потому что хорошее блюдо можно оценить по достоинству только тогда, когда обладаешь обширными знаниями и тренированным вкусом.

Во всяком случае, все были довольны. В конце ужина оказалось, что от имени делегации будет выражена благодарность тому, кто организовал феодальный ужин, потому что замок — просто ресторан.

В ответ на слова благодарности встал осанистый господин с открытым, по-южному дерзким лицом. Позднее, просматривая стенограммы встреч делегации, я нашел его короткий спич, который привожу здесь слово в слово.