Один

Никто не ответил ему. Постепенно Одис высох и смешался с пустыней. «Жизнь так коротка. Как пар появляется и исчезает она. А что потом? Пустота? Нет. Не может быть. Потом вечность. Но какая? Вечность, полная мук и страданий? Или же вечность, насыщенная счастьем и блаженством? Выбор за нами. То, во что мы верим, определит то, какой будет наша вечность».

* * *

Одис шёл по саду, держа прохладную руку Люры, она весело болтала ей. «Какой ужасный сон. И чего я так испугался? Ведь знаю же, что всё это чушь, а всё равно верю».

— Оди, ты сегодня хмурый…

— Да, дурной сон.

— Сон? Что за сон?

— Не важно, любовь моя, это всего лишь сон.

Люра остановилась и заглянула Одису в глаза. Её изумруды блестели и завораживали. Она смотрела вглубь души. Одис не смущался. Он наслаждался глазами Люры. Они были бездонны, их радужка переливалась на свету, зрачок плавно расширялся и сужался, зелёное свечение было таким прелестным, что хотелось погрузиться в него.

— Нет, важно. Тебя это тревожит, значит, важно. Расскажи мне, — твёрдо сказала Люра.

— Хорошо. Во сне я теряю тебя.

«И зачем мы говорим об этом? Это всего лишь сон. Ничего серьёзного», — почему-то раздражался Одис. Он боялся, что тот может стать реальностью. Люра ласково посмотрела на Одиса и обняла его.

— О, Оди… Не тревожься. Я всегда буду только с тобой. Ты никогда меня не потеряешь.

Она пахла цветами и свежестью. Её объятия были, как удобно занятая поза на кровати перед сном. Такие же желанные и такие же восхитительные. Одису стало тепло и спокойно.

— Одис, — прошипел куст у Люры за спиной. — Очнись! Ты не достоин этого! Ты изменник! Предатель! Убийца! Лжец! Ты так мало любил, и так много ненавидел! Ты достоин лишь смерти! Не любви, а смерти!

Сад испарился. Одис поднялся на вершину какой-то горы, откуда он увидел людей, полных злых мыслей, разврата и безумия, города, где рядом со святынями росли воровство, алчность, неверность, коварство и надменность. Пред Одисом предстали царские палаты, где злоба, зависть, клевета и распутство держали торжество. Это было ужасно. Злу не было конца и края. А через мгновение зеркало. И в отражении он увидел себя. Люра стояла посреди сада и задыхалась.

— Одис, очнись! Смирись пред Мун Кри! Он твой бог! В тебе только зло, и лишь свет Мун Кри тебя очистит! Иначе смерть! — вопил куст.

Одис стоял над Люрой, корчившейся в предсмертной агонии. Он не слушал того, что говорил ему куст. Он слышал только то, как умирала та, кого он любил. Эта боль утраты была невыносима. Ощущение было подобно тому, как сотни стрел впиваются в плоть. Одис упал на колени и долго смотрел в бледные глаза Люры. В них отражался он и его собственная смерть. Он видел миры, переполненные злом, но не видел себя. Он винил других, вынося им смертный приговор. Но никогда он не думал о себе. А зло было и в нём. Зло в каждом из нас. Мы лжецы и изменники. Мы ненавидим людей. Мы рвём глотки, крича о чужих грехах, но не видим, что наша святость поддельна. А прежде всего надо смотреть на себя. Я зол. Я коварен. Я распутен. Я недостоин любви, но достоин смерти.

И сад превратился в тлен, унеся с собой Одиса.

* * *

Одис мчался на лошади за лисой. Ветер обдувал лицо. Охота разгоняла азарт. «Какой чудесный день! Сегодня, я обязательно её поймаю». Вслед за Одисом скакали его слуги. Все охотились за ней. Рыжей плутовкой. Лиса была шустрой. Она весело виляла хвостом, маня охотников за собой. У неё была огненная шёрстка и глаза-изумруды. В этот раз лиса допустила ошибку. Она выбежала в открытое поле, где её было легче разглядеть и поймать. Одис уже натянул тетиву и целился. «Вот, почти. Давай. Ещё чуть-чуть. Совсем немного». Выдох и… Лиса покатилась кубарем со стрелой в боку. Одис радостно спешился и зашагал к добыче в траве. Он подошёл и упал на колени. Радость сменилась непониманием и болью. На месте лисы была Люра. Она истекала кровью. Одис взял её руку и, дрожа, стал сжимать её. «Нет! Милая! Нет! Только не это! Нет!»

— Люра, как ты здесь оказалась? Что происходит? Я не понимаю.

— Оди, ты убил меня. Снова.

— Я? Нет. Что ты такое говоришь? Я не убивал тебя. Я бы не смог. Никогда.

— Оди, Мун Кри всё знает. Он зовёт тебя. Просто смирись. Послушай его. Он простит и изобильно тебя наградит. Не будь упрямцем.

— Люра, нет, не умирай.

И она умерла. Снова. И снова боль со слезами. И снова раздирающее жжение. Снова скрежет непокорства. Снова. Это ужасное слово. Снова.

— Мун Кри! Почему я? Я не хочу этого больше. Я не могу видеть её смерть. Не могу. Слышишь? Мун Кри, прости меня! Я глупец! Ты открылся мне, ты избрал меня, а я не понял, не воспринял всерьёз. Я слепец. Прости меня. Мун Кри, ты прав. Я злодей, изменник, убийца. Я недостоин её. Прошу, дай ей жить. Забери мою жизнь, но оставь её. Молю тебя. Я навеки твой. Я исполню твою волю, какой бы она не была. Мун Кри, теперь я вижу, ты бог! Ты мой бог!

* * *

Одис сидел на коленях, уткнувшись головой в пол. Он плакал. Рядом на стуле сидела та девушка из таверны. Одис поднял голову. Он был в какой-то каменной комнате. Его лицо выражало изумление.