Один

«Мне 26 лет. В одной подписочке во „ВКонтакте“ я прочитал, что к этому возрасту все обязаны прочитать „Улисс“, – неправда. – Меня хватило только на 73 страницы, – ну и хорошо. – Как этот роман стоит читать и воспринимать?»

Да так и читайте. Сергей Хоружий, замечательно его вместе с Хинкисом Виктором переведший, когда-то написал: «Читать „Улисса“, постоянно заглядывая в справочную литературу, абсолютно бессмысленно». Читайте просто, как он написан. Не обращайте внимания на мифологические параллели, на географические. Это просто 20 разных способов описать час из жизни человека. Можно описать его через мировую литературу, можно как пьесу, можно как пьесу, можно как хронику пьянки, можно как катехизис, а можно как поток сознания оргазмирующей женщины. Действительно очень сильно написано. Я считаю, что знаменитая глава «Пенелопа» – это просто удивительно. «Что думал ты в такое время, когда не думает никто?» Очень тонкое и очень глубокое произведение с замечательным проникновением в физиологию и психологию мужскую и женскую. Очень много замечательных приёмов, их демонстрация.

Я очень люблю «Улисса». Я сейчас мучительно работаю над тем, чтобы всё-таки по страничке в месяц читать «Finnegans Wake», кое-что уже понимаю, начинаю как-то. Нет, я считаю, что «Улисс» оказал определяющее влияние на американский роман. Может быть, слишком большое влияние. В родной Европе он такого влияния не оказал, а американцы в диапазоне от Дэвида Фостера Уоллеса и Кормака Маккарти, конечно, у Джойса научились очень многому. Начнём с того, что он колоссально расширил лексику. Нет, замечательный роман. Просто, понимаете, в чём штука, john (как вы подписались)? Когда вы будете чувствовать себя Блумом или хотя бы Стивеном Дедалом, тогда вы это прочтёте. А пока у вас нет такого опыта, то и не надо вам это читать совершенно.

«Что вы думаете о дискуссии вокруг… – ну, тут долгое объяснение, – вокруг слов отца Всеволода Чаплина о войне и реакции Кураева? И что вы прежде всего думали о реакции БГ?»

Я очень люблю Бориса Борисовича Гребенщикова. Не знаю, слышит ли он меня сейчас, но я посылаю, наверное, не нужный ему совсем, но очень важный для меня луч добра. У меня в жизни очень редко было ощущение, что я нахожусь в присутствии гения. Вот при Алексее Германе у меня это было. Это неприятное ощущение, потому что вы видите монстра перед собой, ну, особое существо. И когда я видел БГ и вижу его, у меня скорее ощущение (правда, со знаком «плюс») невероятного счастья, восторга.

Говорят, у всех прошла голова, когда запел Пол Маккартни на Красной площади. У меня всё проходит, когда я вижу Гребенщикова или даже когда я просто слышу его. Для меня БГ – это такой очень большой луч света в российском тёмном царстве, поэтому я считаю, что он сейчас поступил прекрасно. Он сказал очень трудные для него и очень важные слова. Вот это пример определённой реакции. У нас сейчас масса разговоров о том, махала ли Земфира флагом, не махала. Земфира, мне кажется, никак не обозначила ясной позиции, она намекнула на неё, а Борис Борисович высказал позицию. Что касается моей позиции, она очевидна: я считаю, что священник, который проповедует войну, призывает к войне, явно находится не на своём месте.

«Что вы думаете о творчестве Евгения Гришковца и Сергея Михалка?» О Сергее Михалке ничего не думаю и не знаю о нём ничего. А что касается творчества Евгения Гришковца, то мне очень нравится пьеса «Зима». Это единственное, что мне нравится. Мне не очень нравится сам жанр, когда драматург выходит в клуб или когда приносит на театральную сцену особенности стендапа или особенности клубного спектакля. Мне не очень нравится такая снисходительная доброта, разжёвывание очевидного, которое у Гришковца есть. Но всё это не отменяет абсолютно его огромного таланта и харизмы.

В общем, после того, что он наговорил о «Гражданине поэте» в разное время, я не считаю себя обязанным говорить о нём ответные гадости. Я помню, как я Алексея Рыбникова спросил: «А вот Эдисон Денисов говорит, что вы вот такой-то композитор, вот есть такая цитата. Как вы можете на это отреагировать?» Рыбников посмотрел на меня с невероятной болью и сказал: «Я обязан говорить какую-нибудь гадость о Денисове?» Я говорю: «Нет». И я тоже не обязан.

«Как будет появляться гениальная литература в России, если мы снимем цезуру? Ведь русская литература веками развивалась под тяжёлым прессом правительства». Нет, конечно. Конечно, нет. Ну что за глупости? «О пользе цензуры» – издевательское название работы Льва Лосева, довольно ранней, он действительно пионер в исследовании темы. От цензуры бывала польза: она превращала иногда литературу в очень масштабное, полиприменимое, многоприменимое иносказание. Но, в принципе, как сформулировал тот же Лосев: «Цензура хороша, пока она стимулирует, и ужасна, когда она убивает». А убивать она начинает очень быстро. Я вообще не люблю подцензурную литературу, литературу «применительно к подлости».