Один человек и один город

Они давят, только твоё тело твердеет быстрее, чем усиливается натиск. Кажется, вот-вот расколешься. Прорастешь алмазными иглами и разлетишься на кусочки. Но спасение приходит. Наверное, за последнее мгновение до конца.

– Все, готово.

Датчики отщелкиваются, и я слышу эти звуки сквозь гул крови в ушах, а значит, все хорошо.

– Эста, можно тебя на минутку?

Они шепчутся за монитором. Вернее, шепчет техник, а Норьега слушает. Внимательно.

– От меня больше ничего не требуется?

Обе головы рассеянно поворачиваются в мою сторону.

– Нет, процедура окончена, можешь идти.

Я и сам знаю, что могу и чего не могу. Россыпь данных, считанных с контура, до сих пор слегка сдавливающего грудную клетку, обработана и отправлена в долгое путешествие по базам. Прописывается она автоматически, но для подтверждения каждой операции все равно требуется участие оператора, так что пройдет около суток прежде, чем смогу без боязни подтвердить свое новое имя. Или немногим больше, учитывая дряхлость местной аппаратуры.

– Пошли дальше.

Новое приглашение? Куда ещё?

– Пошли-пошли!

Поднимаемся на пару этажей выше. Коридор – брат-близнец того, с кабинетом тетушки Флори. Дверей точно столько же, и открыты… Все, кроме одной, к которой мы и направляемся. Новенькая табличка «Инспектор социальной службы»? Пожалуй, теперь кое-что начинает расставляться по местам.

Комната стандартная. На хозяина и одного посетителя, не больше. Но здесь для последнего хотя бы есть стул.

– Присаживайся, пока я все оформлю.

Великодушное разрешение. И своевременное, потому что мышцы начинают мелко подрагивать. Они всегда реагируют на стресс медленнее сосудов, но это и к лучшему: зачем нам лишние спазмы по всем фронтам?

Эста обращается с электронной техникой куда ловчее своей родственницы. На уровне хорошего секретаря. Не отличного, но вполне достойного для работы с руководителями среднего звена. Вечная спутница Джозефа, строгая и стойкая, как кремень, Клара дала бы моему новому приятелю приличную фору, и все равно пришла бы на финиш первой. Я всегда невольно любовался её пальцами, порхающими, как бабочки. А заодно жалел, что мне эта работница никогда не достанется.

– Можно вопрос?

Вообще-то, такой тон скорее полагался бы мне, а не хозяину кабинета. Слишком натужно-вежливый для парня, гуляющего по ночам в подозрительной компании.

– Конечно.

Он не поднял взгляд от монитора, произнося с легкой завистью:

– У тебя хорошая матрица.

– Ты спрашиваешь?

– Очень хорошая, как сказал Хосе.

А для того, чтобы это выяснить, прогнал меня по всему допустимому диапазону. Увлекся, так сказать.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не даст ход своим выводам, не волнуйся. Иначе…

– Иначе?

Эста наконец-то посмотрел на меня. Глаза в глаза.

– Ты ведь не просто так жил в богатом доме, да?

И надеялся, что проживу там ещё очень долго. А может, переберусь в местечко поуютнее.

– Не понимаю.

– Да брось! Все ты понимаешь! – хлопнул он ладонями по столу. – Только не скажешь. И я теперь догадываюсь, о чем ты молчишь. Но почему? Зачем? Не лучше ли было заявить о своих… о своем… Экспертиза бы подтвердила. Дальше – да, понадобилось бы много денег, для полной уверенности, но он, скорее всего, не стал бы продолжать.

– Продолжать что?

– Установление родства. Признал бы. И ты получил бы все, что тебе…

Причитается. Ага.

– Зачем ты бережешь его чувства? Он-то не подумал о твоих, когда выставил на улицу.

Скучно живешь, парень, если придумываешь сказку на пустом месте. Хотя, есть в кого: вспомнить хотя бы словоохотливую тетю Флори.

– Или это была она, а не он? Такое случается редко, но все же… Женщина, отказавшаяся от собственного ребенка, не заслуживает пощады.

Я тоже так думаю. Или думал. И спуску матери не давал. А теперь даже обвинениями переброситься не с кем.

– Не понимаю!

– Я сказал то же самое, помнишь?

Он принимает всю эту историю близко к сердцу. Интересно, почему? С виду у Норьеги не определишь нежную и ранимую душу. Или правильно говорят, что внешность обманчива? На свой счет не уверен.

– Кто-то из родителей подарил тебе «молли», с которой ты… Можешь все, что захочешь! Да если об этом узнают женщины Низины, способные родить, все они выстроятся в очередь под твоими окнами!

Это-то и страшно. Не хочу проходить отцовским путем. Потому что знаю, куда он приводит.

– Есть шанс, что мой секрет так и останется секретом?

– Но ты мог бы…

– Я не могу сделать то, чего действительно хочу. Вот что важно. И осеменить соглашусь единственную женщину во всем мире. Если найду такую.

Он недоумевающе смотрел на меня, наверное, с минуту. Потом тряхнул головой, что-то буркнул, то ли в свой, то ли в мой адрес, и вернулся к работе. Постучал по клавишам, время от времени останавливаясь на сверку данных. Потом встал из-за стола и подошел к стенному шкафу.

Кодовый замок на дверцах предполагал, что внутри находится нечто важное, но я увидел на полке, которая интересовала Эсту, всего лишь карточки, похожие на кредитные. Одна из них прошла через щель допотопной кодировочной машинки и была вручена мне. Почти торжественно.

– Вот.

– Что это?

– Твоё удостоверение. Номер из общего страхового реестра.