Один день мисс Петтигрю

Сейчас она войдет, отдаст мисс Лафосс ее одежду, влезет в свою собственную, вернется в прежнюю себя – повыбитую жизнью, ненадежную, незаметную. Мисс Лафосс, несомненно, будет слегка раздражена, пока не найдет наконец удобного повода избавиться от досадной помехи.

Мисс Петтигрю не могла заставить себя представить эту сцену. Что угодно, только не это. Вот что: она вбежит, заявит, что невероятно спешит, моментально переоденется, быстро и коротко поблагодарит и сейчас же уйдет. Память, которая останется о ней у мисс Лафосс, не должна была омрачиться ни минутой раздражения.

Но даже приняв это храброе решение, мисс Петтигрю не могла заставить свои ноги переступать быстрее. Напротив, она шла все медленнее, скованная непреодолимым страхом. Миссис Покнел ее просто не впустит. Да она и не осмелится постучать в такое возмутительное время. Остаток ночи ей придется провести на улице. Дрожа, она привалилась к стене.

Несколько секунд страх владел ею безраздельно, но потом она все же отправилась дальше. Знакомый коридор, знакомая дверь. Неужели не прошло еще и суток с тех пор, как она впервые увидела ее, подошла к ней с робким волнением, пытаясь угадать, какой прием ожидал ее внутри, предчувствуя поражение и все же надеясь, что на этот раз ей удастся его избежать, – и никогда в самых смелых мечтах не предполагая, что на самом деле с ней случится?

«Вот и все, – подумала мисс Петтигрю. – У меня был один день. Мне повезло. Некоторым не достается и этого. Смелее».

Она сделала еще один шаг по направлению к трагическому финалу. Гладкий мех шубки мисс Лафосс все еще обнимал ее, но уже холодно, неубедительно. В душе мисс Петтигрю уже видела себя в буром пальто, помятой шляпке и растрескавшихся туфлях. Видела себя снова неумелой гувернанткой, лишенной храбрости, лишенной очарования, лишенной души. Такой, какая она есть, она не могла понравиться ни одному мужчине. Конечно, флирт – забавная игра, мужчины понимали, что по ее правилам полагается льстить и потакать прихотям, но взамен ожидали соответствующего беззаботного отношения к своему вниманию. Лишь ее дурацкая неопытность заставила ее принять все настолько всерьез. Стоит господину Бломфельду увидеть ее завтра без маски, и он просто не поймет, что же теперь с ней делать и как от нее повежливей избавиться. Мучительная, болезненная, стыдная неловкость. Нет, этого она не позволит. Она никогда больше не покажется ему на глаза.

«Нет, – прошептала она. – Никогда. Пусть хотя бы он запомнит меня такой, какой я была этим вечером».

Она стояла перед дверью мисс Лафосс; секунды текли, складываясь в минуты. Она никак не могла заставить себя нажать кнопку звонка, оборвать нить своей рукой.

«Дорогая моя, – подумала мисс Петтигрю. – Вы были невероятно добры ко мне. Я не заставлю вас этого стыдиться».

Она медленно подняла руку и позвонила. Из квартиры послышался звук колокольчика. Короткая пауза, и дверь распахнулась.

– Джиневра! – вскричала мисс Лафосс. – Гадкая девчонка! Где вы пропадаете? Я уж и не знала, что думать! Заходите же скорее! Неужели Джо соблазнил вас? Признавайтесь же!

– Я очень тороп… – начала мисс Петтигрю, помня данное себе обещание, но вид мисс Лафосс, ничуть не менее милой, но гораздо более счастливой, чем во время их первой встречи, и ее искреннее, радостное приветствие, разрушили ее решимость.

– Быстро к огню, – приказала мисс Лафосс. – Вы побелели от холода. Майкл, сдвинь свою тушу, дай ей место.

Мисс Петтигрю почувствовала, что ее тянут внутрь. Майкл вскочил на ноги и обрушился на нее, сжав ее в крепком объятии. Потом он поднял ее в воздух и крепко поцеловал.

– Никогда в жизни мне так не хотелось обнять женщину. Да, включая и тебя, Делисия. Я дождался бы вас, даже если бы мне пришлось просидеть здесь всю ночь.

Мисс Петтигрю перестала понимать, что происходит, почему на нее изливается эта благодарность, – она была слишком занята своими проблемами. Но это не означало, что она не могла ей радоваться. О, она радовалась. Она раньше и не подозревала, насколько приятно было получать поцелуи. Ей хотелось еще и еще. Впрочем, что она станет делать, когда вернется к своей прежней жизни и источник поцелуев иссякнет, она предпочитала не представлять. Наконец ее, зардевшуюся от смущения, аккуратно поставили снова на ноги. Мисс Лафосс сияла, улыбаясь обоим.

– Давайте вашу шубу, – сказала она.

– Садитесь здесь, – сказал Майкл.

В камине ярко горел огонь. Диван подтащили к нему поближе. На столике стояли кофейник и чашки. Уютный запах кофе наполнял комнату, лишая Мисс Петтигрю воли. Она сделала над собой усилие.

– В самом деле, мне… – снова начала она.

– Чашку кофе. Обязательно чашку кофе. В такую ночь простудиться ничего не стоит.

По мне, так пусть уж лучше мороз, но ясно, – сказал Майкл.

Он взял в руки кофейник. Мисс Петтигрю внезапно обнаружила у себя в руках чашку.

– Мне тоже, – сказала мисс Лафосс.

– И я с вами за компанию, – сказал Майкл.

– Садитесь же, – повторила мисс Лафосс мисс Петтигрю, которая так и осталась стоять. – Поближе к огню. И рассказывайте. Где вас носило?