Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена

Страсть к золоту, без сомнения, была сильна в Древнем Египте и Вавилоне, и уж совершенно определенно в древнем Тире и Карфагене, но никогда она не прорывалась и не была ощутима столь явно, как на Семи холмах. Стоило только войти в какой-нибудь вычурный вестибюль, как в глаза тут же попадались выложенные мозаикой на полу в качестве девиза «Salve Lucrum!» («Привет, прибыль!») или «Lucrum Gaudium!» («Прибыль – чистое наслаждение!»). От циничных поэтов из высшего общества, например от Ювенала, мы могли бы услышать: «Никакое божество не удостаивается таких почестей от нас, как Богатство; сколь жаль, о погибельные Деньги, что в вашу честь не воздвигнуто никакого храма! Мы еще не пришли к тому, чтобы воздвигнуть вам храм, о Деньги, как мы возвели храмы в честь Мира, Достоинства, Добродетели, Победы и Гармонии». И вновь звучали его слова: «Ни одна человеческая страсть не опустошила столько флаконов с ядом, не вложила столько кинжалов в руки убийц, сколько это сделала страсть к безмерному богатству!»

Его менее спокойный, но не менее циничный современник Марциал эхом вторил ему. Он советовал своему честному другу поскорее покинуть столицу; тот не смог преуспеть в ней, поскольку не являлся ни распутником, ни паразитом; не сыпал ложью направо и налево, как аукционист, не обхаживал старушек, вытягивая у них их собственность; не продавал «дым» («пустые слухи», другими словами, политические, игровые или коммерческие советы); не сумел и другими сомнительными путями заработать себе на жизнь. Марциал повествовал о презренных скупцах, которые по мере роста своих доходов позволяли себе носить еще более грязные тоги, чем прежде, надевали еще более убогие туники, или еще более грубое вино, а питались только одними гнилыми персиками.

Возможно, эти омерзительные создания были ничем не лучше других, которые сражались за богатство только для того, чтобы наслаждаться материальным тщеславием; которые «желали, чтобы их тосканские поместья наполнял звон кандалов их неисчислимых рабов, чтобы в них были расставлены сотни столов мавританского мрамора, чтобы их лежанки украшали подвески чистого золота, чтобы они могли пить только фалернское вино, охлажденное снегом с Альбанских гор, и только из хрустальных кубков, чтобы за их паланкинами шла всегда свита из клиентов и т. д. и т. п.». Хотя еще задолго до Марциала Гораций утверждал: «Все своды всех храмов Януса [один из множества богов латинян] преподают нам один и тот же урок, что старым, что молодым: “О, сограждане, сограждане, первое, к чему надо стремиться, – это деньги, а уж достоинство – это потом!”»

Дороговизна жизни в Риме. Награды за расточительность и сумасбродство. Рим, вне всякого сомнения, является чрезвычайно дорогим городом для жизни, вероятно, самым дорогим во всей империи; поэтому во всех слоях общества, кроме очень ограниченных, стремление к обретению богатства было невероятно мощным. Типичный деловой человек мог похвастаться в кругу своих родственников следующим образом: «Коранус задолжал мне 100 тыс. сестерциев (4 тыс. долларов); Манций должен 200 тыс.; Тит 300 тыс.; Альбин 600 тыс.; Салин миллион, Соран также миллион; моя инсула приносит мне три миллиона ренты (120 тыс. долларов); от сдачи моих пастбищных угодий я имею 600 тыс.». В любую ночь в половине триклиниев могущественные всадники и сенаторы только и говорили, что о капиталовложениях, скупке и продаже недвижимости, государственных заказах и перспективах внешней торговли, причем все эти вопросы обсуждались куда более заинтересованно и живо, чем, скажем, мудрость императорской политики, выразившаяся в строительстве стены поперек Британских островов, или же философская доктрина бессмертия души.

Сама жизнь в городе становилась возможной от соотношения доходов и расходов человека. Вот молодой человек, получивший скромное наследство в провинции, прибывает в Рим. За несколько месяцев его наследство расходуется на торговцев рыбой, булочников, посещение великолепных бань, умащения и ароматические венки, не говоря уже об изысканных одеждах, азартных играх и танцовщицах. Во многих кругах расходы на жизнь в размере 40 тыс. сестерциев (1 тыс. долларов) есть «не более чем щепоть маковых зерен для муравейника». Вы должны по крайней мере казаться богатым, иначе вы ничего не значите.