Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там

Наконец свой дом покидают Федра и ее родители. У двери ждет ее муж, готовый к очередному этапу церемонии заключения брака. Афинская свадьба не предусматривает особого момента, в который жениха и невесту объявляют мужем и женой. Процесс начался еще с помолвки и продолжился, когда этим утром пара совершила очистительный ритуал омовения. С течением дня брачные узы становились все крепче. Самым важным эпизодом было церемониальное снятие вуали.

У порога жених хватает Федру за руку, оттаскивая ее от матери, которая спокойно отходит в сторону. Это «похищение» невесты – наследие доисторических времен, когда невест по-настоящему похищали в ходе набегов и войн. Отец Федры официально признает, что его дочь переходит под опеку другого человека: «В присутствии этих свидетелей я отдаю тебе эту девушку в жены, чтобы она родила тебе детей».

Вот и все. Это больше не дом Федры. Она уже распрощалась с детскими игрушками – раздала их или принесла в жертву богине. Теперь она будет хозяйкой в своем собственном доме, где ее уже ждет свекровь. Федра рада, что этот новый дом находится неподалеку от ее дома – то есть от ее бывшего дома, о чем она настойчиво себе напоминает.

Федра с нетерпением ждала этого дня годами, ведь ей уже почти шестнадцать. Большинство ее подруг детства давно замужем, и, когда они наведывались в гости, ее мать относилась к ним почти как к равным, в то время как Федра оставалась для всех ребенком. Теперь Федра будет управлять собственным хозяйством (мать ее многому научила), а спустя год-другой у нее уже появятся собственные дети.

О будущем отце этих детей ей известно лишь то, что он – Кенид, сын Агрона. У него нет физических недостатков, а у его семьи нет других наследников: единственный брат Кенида погиб чуть больше года назад в крайне неудачной для афинян битве при Мантинее. Эта трагедия и помогла Федре наконец выйти замуж. В этом непрочном мире у родителей Кенида остался один-единственный сын, и они решили, что пора задуматься о внуках, чтобы род не угас окончательно.

Еще Федра знает, что благодаря этому браку семья Кенида получила почти целый гектар сельскохозяйственных угодий в деме Кефисии, неподалеку от своих наследственных владений. Именно близость родовых имений сыграла решающую роль в заключении этого брака.

Федра надеется, что ее муж не станет мешать ей заниматься хозяйством и большую часть времени будет проводить вне дома. Не считая ночей, конечно. Ночи он должен проводить с ней в постели. Федре очень хочется узнать об этой стороне жизни больше. Она бросает застенчивый, но многозначительный взгляд на мужчину, который все еще не очень уверенно держит ее за руку и ведет во двор, где их по традиции осыпают фруктами и орехами.

Перед ними стоит повозка, запряженная мулами. Именно на ней Федра поедет в новый дом. Она слышала, как перед началом церемонии отец жаловался, что ось не очень надежная. Она сделана из обрезка яблоневой древесины и рассчитана всего на одну поездку. Добравшись до своего нового дома, Федра сожжет эту ось в знак того, что пути назад нет.

По всей видимости, в следующий раз она появится на публике только на похоронах мужа. Кенид старше Федры почти в два раза, и она не сомневается, что переживет его, даже если умереть ему суждено от старости, а не от удара вражеского копья. Что касается рисков для ее собственной жизни, Федра слышала, как ее подруги мрачно перешептывались об опасностях деторождения. Но у нее самой бедра такие широкие, что оставить мужа вдовцом из-за этого она не боится.

Процессия движется в сторону улицы. Мать Федры идет рядом с повозкой и, как велит традиция, держит в каждой руке по факелу, высоко подняв их над головой. Рядом с Федрой молча сидит ее муж. Позже Федра поймет, что онемел он от ужаса: новый дом, новая жена и новое хозяйство – для него все это тоже большое потрясение. Молчание супруга позволяет Федре подслушать разговор между матерью и ее подругой, аристократкой Ксантиппой (и она в очередной раз недоумевает, как кому-то могло прийти в голову назвать свою дочь «Желтой лошадью»).

– Нет, его здесь нет. Разумеется, потому что я здесь!

Повозку трясет, и Федра валится прямо на мужа. Эта неожиданная близость производит на нее такое впечатление, что она не слышит ответа матери. Снова говорит Ксантиппа.

– Он на симпосии, мелет чушь, которая пьяным кажется мудростью, а настоящим мудрецам – пьяным бредом. Я обещала твоему мужу, что он придет. Но о чем бы я ни попросила Сократа, он всегда поступает наоборот, будь он неладен!

Федре вновь не удается услышать, что отвечает мать, потому что один из друзей жениха подходит к повозке и выкрикивает шутку, которую невеста не понимает. Наверняка это что-то неприличное, потому что крикун тут же получает от новобрачного «дружеский», но увесистый подзатыльник.

Ксантиппа вспоминает недавний обед в их доме – обед, о котором потом судачили все Афины. Сократ неожиданно пригласил нескольких друзей, очевидно, полагая, что его жена сможет в мгновение ока приготовить обед на шестерых. Увы, в кладовке нашлось лишь немного овощей да каре ягненка.