Один год из жизни профессора

Следующий день Ольга и Германов провели в Мадриде. Бродили по городу, пару раз укрывались в убежищах во время артобстрелов, с трудом сумели перекусить одном из немногочисленных по-прежнему работающих ресторанов и то только потому, что Германов пообещал расплатиться франками. Хождение иностранной валюты в республиканской Испании было строжайше запрещено и реально каралось, но черный рынок валюты действовал, и за продовольствие и медикаменты спекулянты все чаще просили именно валюту. До сих пор Германов почти не сталкивался с этой проблемой. Питался он, как правило, в отелях, где размещалась группа. В стоимость их номеров входил полный пансион. Пожалуй, единственный раз он столкнулся с черным рынком накануне, когда с помощью баварца покупал подарок Ольге. Торговля драгоценными металлами и изделиями из них так же находилась под запретом, но у баварца были обширные связи, и Германову предложили на выбор перстни, броши, кулоны и какие-то совсем уж экзотические национальные женские украшения. Он выбрал может быть несколько грубоватую в исполнении, но явно очень старинную серебряную брошь с несколькими рубинами, и торжественно вручил ее Ольге в последний вечер перед ее отъездом. Подарок явно пришелся по вкусу.

Прощание вышло каким-то грустным. Ольга была погружена в свои мысли, говорила мало, да и Германов ощущал странную скованность. Похоже, оба не знали, что и как говорить друг другу в отношении будущего. Было очевидно, что их вторая совместная поездка за границу заканчивается, впереди их ждал Питер, а что будет дальше не знал ни один из них. И ни один из них, похоже, не был готов просто перевернуть страницу их отношений уже как прошлую и двигаться дальше вперед по жизни, постепенно забывая о том, что их связывало. Так и расстались, ничего не сказав об этом друг другу.

С Энрике Германов встретился еще один раз уже после отъезда Ольги в Барселону. Тот уже сидел на чемоданах. Он связался по телеграфу через Лондон с нужными людьми в Вашингтоне и вечером уезжал в Париж, чтобы еще через день сесть в Гавре на быстроходный лайнер и отправиться за океан.

– Реально ждите новостей недели через две, – сказал он Германову напоследок. – Дело фактически беспроигрышное. Для американской публики и нашей внутренней ситуации все это крайне маловажно, поэтому я надеюсь, что Белый дом не станет из-за таких мелочей входить в конфронтацию с Сенатом. Ситуация там и так сложная, Администрацию остро критикуют, и скрывать какую-то совершенно неинтересную для нашей публики информацию не в ее интересах. Только подозрения лишние вызывать и обвинения в отходе от норм демократии. А я уже позабочусь о том, чтобы эта информация не пропала в общем вале никому не интересных в Европе американских внутренних новостей и пошлю ее сразу в 5–6 крупных европейских информагентств. Кстати, и в ваше тоже, и в Киев. Да и полякам даже можно бросить. Еще и заработаю на этом. – Увидев похолодевшие глаза Германова, он пояснил, – Куплю на обратном пути в Париже консервов или медикаментов партию и привезу с собой. Сами видите, что тут творится.

– А таможня? – Германов помнил, что про здешнюю таможню все говорили с разными чувствами, но всегда острыми.

– За 10 процентов пропустят. А Вы не знали? Ах да, Вы же больше по оружию, а там уже другие дела.

«– Господи, когда же меня кончат считать тайным торговцем оружием, – подумал про себя Германов, – и не докажешь ничего никому».

И вместо этого сказал:

– Ну, что же, будем ждать с нетерпением. А вообще, спасибо Вам. И за книги, и за то, что Вы сейчас здесь делаете.

– Эх, профессор, попали бы Вы сюда в иные времена. Показал бы я Вам бой быков, посидели бы за бутылкой вина. Вы даже не представляете, какая это была страна. Жалко мне их.

На этом и расстались.

А тем временем дела группы постепенно продвигались вперед. Состоялась долгожданная встреча с заместителем министра иностранных дел, все необходимые слова были произнесены с обеих сторон. Баварец без всякого стеснения показал Германову на центральное место главы делегации с ее стороны длинного стола переговоров и затем лишь одобрительно кивал головой по мере того, как разговор двигался вперед. Германов же с удовольствием убедился, что его профессорских навыков вполне достаточно для дипломатической миссии такого рода. Все остались довольны.