Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599

«Розалинда…» имела успех даже десять лет спустя после первой публикации, неизменно вызывая у читателей ностальгию: роман написан в золотое для истории Англии время — сразу после великой победы англичан, разгромивших «Непобедимую Армаду».

Ностальгические настроения овладели и Шекспиром. Как и многие другие источники, к которым Шекспир обратился в 1599-м, роман Лоджа написан как раз тогда, когда Шекспир, поселившись в Лондоне, начал свой творческий путь. Теперь же, в поисках новых возможностей развития театра, драматург глубоко задумался. Вспомнив начало 1590-х, когда он впервые окунулся в литературную атмосферу Лондона, он осознал, как многое с тех пор переменилось: писать, как раньше, больше было нельзя.

За прошедшие десять лет, подбирая сюжеты для новых произведений, лондонские драматурги ни разу не обратили на «Розалинду…» внимания — им казалось, что такой сюжет для комедии не подходит. Однако Шекспиру для новой пьесы вполне хватило рыхлого сюжета этого романа. Он полностью заимствовал из «Розалинды…» второстепенную линию повествования, обрамляющую роман Лоджа, — мотив узурпации власти и восстановления в правах законного правителя, — а также историю о том, как герои оказываются в лесу. Шекспир сохранил основных персонажей, изменив всего несколько имен (в частности, Розадер стал Орландо).

Шекспиру без труда удалось то, что Лоджу было не под силу. Он сразу понял, что «Розалинде…», помимо прочего, недостает иронии и чувства юмора. И хотя для этого в тексте были все возможности, Лодж ими совершенно не воспользовался. При этом ему пришла в голову прекрасная мысль — переодеть главную героиню в мужское платье и назвать ее Ганимедом (имя имеет гомоэротический подтекст, намекая на любовную связь Юпитера с его любимым виночерпием). Розалинда (Ганимед), влюбленная в Розадера, предлагает ему разыграть небольшой спектакль: «Я буду Розалиндой, а ты будешь самим собой, Розадером». Однако для Лоджа это лишь предлог для «Свадебной эклоги Розалинды и Розадера», их любовного дуэта. Герои Лоджа разыгрывают историю, в которой они муж и жена, однако Розалинда все еще переодета в костюм юноши. С точки зрения Шекспира, этот и другие эпизоды романа открывают большие сюжетные возможности — Лодж их просто не заметил. Способность Шекспира разглядеть потенциал сюжета и воплотить его в жизнь свидетельствует о том, что, во-первых, он умел мастерски использовать чужой источник, а, во-вторых, прекрасно понимал, как устроена комедия. Вероятно, прав был Роберт Грин, когда, закипая от ревности, написал в 1592 году трактат, где предупреждает других драматургов о том, что в Лондоне появился новый автор, «выскочка-ворона, украшенная нашим опереньем». Он видел, как легко Шекспир осваивает чужие тексты, во многом превосходя первоисточник и по сравнению с другими авторами добиваясь гораздо большего художественного эффекта.

Прочитав роман Лоджа, Шекспир понял, где и как лучше всего посмеяться над римфоплетами. Время безусловного подражания Петрарке, столь популярного в 1580-х — начале 1590-х, когда Лодж сочинил «Розалинду», давно прошло. Одно из самых неестественных, надуманных стихотворений Лоджа («Описание Розалинды») — не что иное, как имитация сонета Петрарки, стилистически абсолютно невыразительная; особенно это касается первых строк текста:

Подобны бисеру росы
преломленного света,
её соски — небес зрачки —
восторг и совершенство.
О, если бы она — хей хо! — была б моей! Моей…

(

 перевод А. Бурыкина )

Вероятно, Шекспир крепко запомнил их, так как именно они вдохновили его написать монолог для Основы, который в «Сне в летнюю ночь» играет роль Пирама, любовника Фисбы. Последние слова Пирама перед смертью звучат как явная пародия на выспренную любовную поэзию:

О, лейтесь, токи слезны!
сюда, мой меч любезный!
рази меня, клинок,
в тот самый левый бок,
где слышен сердца стук.
Избавь меня от мук!

(

 V, 1; перевод Т. Щепкиной-Куперник )