Один год на корабле

Так вот, вернусь. Прямо перед обедом подавался звонок, говорящий о том, что надо убираться в закрепленном за тобой помещении. Вообще, уборка на корабле занимала много времени. Если не будешь поддерживать чистоту, заведутся крысы! Так нам объясняли. Так как я был трюмачом, в паре с Радисом наши помещения были гальюн, мойка и трюм. Многие скажут: «Фу, это же неуважуха!» Так и я сказал Радису:

– Давай я буду убирать трюм!

На что тот согласился. Хотя позже, во время ПХД, мне приходилось с ним несколько раз убирать данные помещения. Ну что поделаешь, это служба! Нужно терпеть все ее тяготы. Радис – это башкирское имя. У нас вообще на корабле было много башкир, русских, татар и даже один грузин – одним словом, корабль у нас был многонациональный. Так вот, помню, он был добрый паренек, который моментами на мое нытье поддерживал и словами вселял какую-то силу. Помню, когда в очередной раз мы вытаскивали шланги с корабля, соединяя их друг с другом замками, как это делают пожарные, протягивая их вдоль причала к крану, откуда пополняли запасы пресной воды все близстоящие пришвартованные военные корабли, Радис предложил сбегать в магазин, который располагался в 500 метрах от нас, вдоль дороги Новороссийск – Геленджик. Я был «за»! Миссия была проведена успешно, никого из нас не запалили, и мы удачно пробрались обратно в наши трюма с несколькими банками сгущенки, которые мы успешно сожрали вдвуху.

Далее шел обед. После личное время, и в 15 часов подготовка суточного наряда. Первое время в наряде я был лишь пару раз. На камбузе и на мойке посуды. Только после того как я выучил обязанности командира вахтенного поста (тот, кто стоит у трапа и контролирует прибывших и убывших) и рассказав их кэпу лично – после этого я стал регулярно заступать в этот наряд. Но случилось это аж в конце весны, на пятый месяц службы.

В спокойный день всех, кто был не при делах, старались чем-нибудь занять, отправить на какие-нибудь работы. Почему я написал «в спокойный день»? Да потому, что наш режим дня разбавлялся разными учебными тревогами, которые могли резко начаться в любое время, как пожелает кэп. Пока я был трюмачом, я состоял в водолазном расчете. Во время учебной тревоги на меня надевали водолазный костюм старого образца и ласты, подключали рацию, и я напрямую по рации связывался с электриком, затем мне надо было дойти до юта и типа прыгнуть в воду, что, конечно же, я не делал. Начало учебной тревоги ознаменовывалось тремя короткими и одним продолжительным звонком. В этот момент каждый из матросов выполнял свои функции, в первую очередь он должен был немедленно оказаться на своем боевом посту, а затем в зависимости от обстоятельств и указания с ГКП (Главный командный пункт) выполнять те или иные функции с целью поддержки живучести корабля!

После всех вышеописанных мероприятий, ближе к ужину, наши действия повторялись. Уборка, ужин, личное время. Затем спуск флага, вечерний чай и вечерняя прогулка. Что она из себя представляла? Мы выбирались на стенку и строем гуляли, напевая в первое время неизвестные для меня песни. Была в этом своя романтика. С одной стороны высокие загадочные горы, напротив них таинственное и манящее море, пленяющее своей глубиной. Мы единым строем проходили по причалу вдоль военных кораблей, запевая хором песню, а чайки, кружа над водой, подпевали нам в такт, вставляя свой протяжный крик, будто желая быть частью экипажа. Далее следовала вечерняя поверка и отбой.

Во время похода корабля, то есть нашего пребывания в открытом море, режим дня был иной. Экипаж делился на три смены. И смены поочередно несли свою вахту. Вахта – особый вид дежурства на кораблях Военно-Морского Флота, требующий непрерывной бдительности и неотлучного пребывания на посту. Время приема пищи не менялось. Время пребывания в открытом море было самым лучшим, так как моряк помимо своей вахты ничего не делал. Отстоял вахту, завалился в качару. Нам повезло, ведь наш корабль был самым ходовым в НВМБ, и задачи нам ставились соответствующие.

6. Посвящение