Один год жизни

Что касается меня и Доротеи — наши дни проходили слишком лениво. Мы потягивали малиновый чай, копошились в палисаднике из-за собственного пристрастия к цветам, а не из-за необходимости помочь Якобу, читали модные глянцевые журналы и пекли маффины по фирменному рецепту прабабушки Доротеи, заставляя объедаться ими штат прислуги и восхищаться местного повара. К концу недели Доротея начала всерьез беспокоиться по поводу наших рабочих мест, опасаясь того, что Роланд вдруг вспомнит о том, что в его доме ошиваются две абсолютно бесполезные особы, и сократит свой штат минимум на одного человека (которым, пессимистически настроенная женщина, естественно, считала себя), так как для занятий с ребенком вечером достаточно и одной, цитирую: «бездельницы». Я была с ней солидарна относительно того, что нам платят огромные деньги лишь за распитие чаев и несколько часов общения с мальчиком, но, по-видимому, Олдриджа всё устраивало. За прошедшую неделю я несколько раз сталкивалась с ним лоб в лоб: когда он шел по коридору, уткнувшись в свои многомиллионные бумаги; читал книгу сидя в гостиной; разговаривал по телефону в заднем палисаднике; едва не сбивал меня с ног, выходя из дома и размахивая огромной связкой ключей, — но он ни разу даже не намекнул на то, что собирается кого-то из нас уволить. Конечно, я была рада за Мартина, за его успехи в учебе и отношениях с ровесниками, но к концу недели я словила себя на мысли о том, что начинаю скучать без этого мальчика. Когда я поняла, что мне не хватает его шумных рассказов о Звёздных Войнах, его возни у камина, регулярных насмешек и растерянных вопросов о том, почему я иногда на него странно пялюсь — я испугалась. Я испугалась того, что уже сейчас мне скучно без него и поняла, что после ухода мальчика из моей жизни, мне не просто будет его не хватать — внутри меня образуется вакуум с ярлыком «Мартин», боль от которого едва ли возможно будет заполнить чем-то безалкогольным или более сильным, чем отупевшее горе.

Глава 67

Рик Белл

В свете последних событий, я всячески пытался поддержать Роланда, прекрасно осознавая, что ежедневные совместные занятия спортом и походы по местным кафетериям не помогут избежать трагедии, и даже не притупят боль перед надвигающимся на него ужасом. Ничто не поможет. Единственное, чем я мог посодействовать другу — это стараться хотя бы на некоторое время заглушать его осознание того, что именно с ним вскоре должно произойти. Я прекратил занятия с Мартином, но старался не терять с ним связь, которая, в итоге, порежет руки в кровь всем, кто её удерживает. В тот день, когда я узнал о том, что Мартин приговорен, я прекрасно понял, что до раскола внутреннего мира моего лучшего друга остались считанные дни.

Четыре года назад, от лейкемии скончался на двадцать четвертом году жизни мой старший брат. Это была тяжелая смерть, с которой пришлось долгое время бороться и еще дольше бороться с её последствиями. Естественно Кит всё знал о своей болезни. Иногда мне казалось, что он знал даже больше, чем ему следовало знать о том, к чему именно всё идет. Белокровие брата впервые диагностировали, когда ему было двадцать лет, но вследствии продолжительного курса лечения цитостатиками, после которого последовала успешная ремиссия, было утверждено, что химиотерапия прошла успешно и вероятность возникновения рецидива ставилась под серьезное сомнение. Однако, не смотря на утешающие прогнозы докторов, спустя три года, незаметно для всех, произошел рецидив, который диагностировали слишком поздно. Всё потому, что продолжительную слабость и утомляемость, включая подверженность к инфекционным заболеваниям, Кит долгое время списывал на результат кропотливой работы над диссертацией (в свои двадцать три он готовился к присуждению магистерской степени), а появление красных точек на коже принял за признаки аллергической реакции на клубнику. Плюс ко всему, Кит никогда не отличался крепким здоровьем, так что на первые звонки его страшного заболевания брат обратил внимание лишь после того, как у него начались обильные кровотечения носом. После общего анализа крови подтвердились худшие опасения — острый лимфобластный лейкоз. Лейкоцитов в крови моего брата было настолько много, что первоначально назначенная ему пересадка костного мозга была отменена уже спустя неделю, так как её результаты стали бы неоправданными муками, которые лишь сделали бы оставшуюся жизнь Кита еще более мучительной, но не спасли бы её.

К концу следующего полугодия после подтверждения диагноза, Кит обрел букет из основной симптоматики, актуальной для безнадежно больных ОЛЛ:

1) Интоксикация, повлекшая за собой постоянное недомогание брата, его резкую потерю веса, периодические лихорадки, провоцируемые вирусными, бактериальными и грибковыми инфекциями.

2) Гиперпластический синдром, заставивший его носить бандану на шее, чтобы спрятать страшно опухшие лимфоузлы.