Один год жизни

Только после того, как я посмотрела на вытянутый язык племянницы, поцеловала её в нижнюю губу и высморкала её курносый нос в белоснежную салфетку, она довольно заулыбалась своему брату отсутствующими молочными зубами и снова повернулась к столу.

— Всё, я накушалась, — спустя минуту заявила Элис и начала слезать с моих рук. — Я пойду гулять.

— Куда ты пойдешь? Подожди нас, мы еще не доели, — запротестовала я, но это не погасило целеустремленности ребенка.

— Нам скоро подадут десерт, — вдруг сказал Роланд и Элис, замерев, внимательно посмотрела на него.

— Деселт? Ну ладно, — тяжело вздохнула девочка, — я останусь.

Уже спустя полминуты Элис положила руки на стол, легла на них и простонала, обременяюще глядя на Роланда:

— Ну где-е-е же деселт?

— Бесплатный сыр только в мышеловке, — встрял Дин. — Так дедушка Кристофер говорит.

— Я люблю сыл, — вздохнула Элис, — но сейчас я хочу сладенького.

Еще немного и Элис бы лопнула от нетерпения, но вовремя появившаяся кухарка буквально спасла девочку от разрыва. Быстро убрав всю лишнюю посуду, женщина поставили перед нами глубокие креманки с мороженым, залитым слоем сливок и украшенным мараскиновой вишней, листочком мяты и какао-пудрой.

— Ого! — воскликнула внезапно взбодренная Элис и сразу же шлепнула своими маленькими ладошками по столу. — Глория, я съем и свою, и твою вишенку, можно?

— Можно.

— А дедушка Дерек говорит, что если есть сладкое за двоих, тогда попа слипнется, — отозвался позавидовавший проворности сестры Дин.

— У меня не слипнется, мне её вчера вечером тётя Сэм мыла, — победоносно констатировала Элис. К этому моменту я уже сдалась и перестала реагировать на супер цитаты своих племянников, пока Роланд открывал для себя новый мир под названием «Детский Поток Сознания» или ДПС, как в сокращении называл его папа. Взяв удлиненную ложку и зачерпнув ей сливки, я попросту абстрагировалась, уже перестав бояться чего бы то ни было.

— Это моложеное! — наконец разобралась в содержимом своей креманки Элис.

— Ты опять начала картавить, — заметил Дин и задорно засмеялся. — Наверное, язык уже себе отморозила.

— Р-р-р, — в доказательство своей способности произносить твердые звуки, прорычала Элис. — Глория, можно я съем и твое мор-р-роженое?

— Ты еще своё не съела и если ты съешь две порции, у тебя заболит горло.

— Не заболит. Ты ведь не любишь мороженое.

— Тётя последний раз ела мороженое, наверное, когда еще училась в университете. Когда человек долго чего-то не пробует, он заново начинает это любить, — поумничал Дин. — У меня так было с ананасами. Я их так сильно не любил, а потом, когда у дедушки с бабушкой закончились деньги и они перестали покупать ананасы, мне вдруг так их захотелось. А потом Глория привезла из университета ананас и я снова его разлюбил.

— Дин, кушай молча, — попросила я, пытаясь сдержать нервный тик правой брови.

— На самом деле наша Глория сладкоежка, — немного помолчав, продолжил Дин.

— Сладкоежка? — заинтересованно спросил Роланд. — Я не знал.

— А Вы ей предлагали шоколадку?

— Нет.

— Ну конечно, поэтому Вы и не знали! Вы ей предложите чего-нибудь вкусного — она обязательно согласится. И даже станет немножко добрее.

— Дин, — снова многозначительно посмотрела я на мальчишку. Пожалуй, это был мой первый день под этой крышей, когда Мартин для меня казался белым и пушистым.

— Спасибо за совет, — красноречиво улыбнулся Роланд.

— Не за что, — взаимной улыбкой ответил довольный мальчишка.

Когда мороженое уже было съедено, Дин потянулся за лежащим в центре стола яблоком и случайно опрокинул свою креманку. Я не видела, но слышала, как она треснулась о пол, успешно разлетевшись на мелкие кусочки.

— Ну молодец! — тут же воскликнула Элис. — Теперь нам придется продать тётю Сэм на органы.

— Что? — переспросил Роланд и, впервые не выдержав, сорвался на смех, пока я размышляла о том, сколько же стоит эта несчастная креманка и скольких фунтов я не досчитаюсь в этом месяце в своем кармане.

— Бабушка Одри сказала, что если я разобью что-нибудь в Вашем замке, тогда нам придется продать тётю Сэм на органы, чтобы выплатить Вам ущерб, — пояснил Дин.

— Дин, что ты наделал, — надув нижнюю губу и приготовясь с секунды на секунду сорваться на рёв, упрекнула брата Элис. — Я так сильно любила тетю Сэм, — уже в прошедшем времени о своей любимой тети заговорила девочка. — Теперь вместо нее нас снова будет мыть Глория, а она не умеет надувать пузыри из пены.

— Не переживай, — я попыталась успокоить Элис прежде, чем она начнет реветь во весь голос о потере своей любимой Саманты. — Бабушка пошутила. Никто никого отдавать на органы не будет.

— А как мы тогда отдадим Роланду деньги? — поинтересовался у меня Дин. — Нам точно придется отдать кого-нибудь на органы, потому что кроме тебя в нашей семье больше никто не работает. Ну, еще тётя Эми, но она немножко жадная. Можно вырезать одну почку твоему щенку, Элис. Правда почка тёти Сэм будет покрупнее, значит и денег за нее дадут побольше…

— Не-е-ет, — начала срываться на слёзы Элис.