Один год жизни

Несколько дней спустя, увидев её спящей во внутреннем дворе, я подошел к ней, но она не отреагировала на звук моих шагов. Около пяти минут я смотрел на нее, раздумывая, стоит ли пригласить её в качестве своей спутницы на бал, который я планировал с начала года, чтобы заключить одновременно три выгодных контракта с потенциально выгодными партнерами. К моменту, когда Глория проснулась, я уже окончательно решил её пригласить, но вдруг, вспомнив слова её отца о работодателе-извращенце, решил не трогать эту тему и предложил ей познакомить её племянников с Мартином. Впервые в жизни проявив робость, я вдруг возненавидел эту девушку, буквально превращающую меня в тряпку при каждом своем возникновении на моём горизонте, но моя злоба прошла уже на следующий день, как только я снова увидел её. Она собиралась домой, параллельно что-то весело рассказывая мне о внуке Доротеи, пока я изо всех сил старался не вскипеть от её улыбки. Еще эта дурацкая шляпа, сказочно украшающая её шоколадные волосы…

* * *

Двойняшки так тонко выбивали свою тетю из колеи, и она так остро переживала каждое сказанное ими слово, что я внезапно смог увидеть Глорию с другой, таинственной для меня стороны. Наблюдая за тем, как она кормит Элис, я впервые в жизни восхитился женщиной, держащей на руках ребенка. Я снова расслабился, мысленно довольствуясь тем, что уговорил Рика пригласить Глорию на бал. Рик давно заметил, как я смотрю на новую няню, поэтому с радостью согласился мне помочь, прозрачно намекнув мне на то, что он «всё» знает.

Я полностью оплатил расходы на создание нового образа Глории, заранее выкупив в ювелирном магазине гранатовый набор, но я даже не представлял, что Бен Болдуин превзойдет самого себя.

В день бала Рик изрядно задерживался, и я уже начинал переживать, но когда я вернулся в зал после удачно подписанных контрактов и увидел Глорию Пейдж в алом платье, я застыл на фоне дурацкого бронзового пегаса, словно бык, распознавший мулету[31]. Я чувствовал себя настоящим кретином из-за того, что пялился на шикарную девушку, боясь к ней подойти. Комок злости снова подступил к моему горлу. Кажется, я начинал ненавидеть эту девушку за то, что влюбился в нее, словно семнадцатилетний подросток. Я так сильно желал сделать её только своей, сколько и ненавидел за бросаемые ею улыбки, приглашающим её мужчинам. Если бы Глория вдруг согласилась хотя бы на один танец с одним из этих идиотов, бал был бы прекращен сию же секунду. Но она не соглашалась, и уже после второго танца я понял, что она откровенно избегает встречи со мной. Дойти до нее мне удалось лишь к концу вечера, когда она отвлеклась на специально подосланного мной официанта.

Я предполагал, что она откажется со мной танцевать — не просто так ведь она бегала от меня по всему залу! — но я знал, что танец состоится, даже если мне придется тащить её в центр зала насильно.

Встретившись с ней взглядом, я впервые смог рассмотреть цвет её глаз — они были сизые.

Моя собственная няня так сильно пыталась от меня отстраниться во время нашего танца, что я едва не оступился, после чего попросил её прекратить сопротивления. Танцуя с ней, я вдруг задумался над тем, могла ли она приревновать меня к танцующим со мной этим вечером женщинам так же, как я ревновал её к каждому, бросающему на нее взгляд? Перед балом Рик словно мимолетом сказал мне, что Глория всё это время думала, будто Кэрол является моей девушкой. Большего безумия придумать было нельзя, но как только я узнал о умозаключениях Глории, меня буквально замучал вопрос о том, испытывала ли эта девушка хотя бы грамм ревности по отношению ко мне?

После танца Глория буквально вывела меня из себя, но я старался не показывать этого ни единым своим жестом. Фраза: «Скорее я соглашусь быть Вашей горничной за дополнительную плату, но точно никогда не стану Вашей любовницей», — буквально заставила меня вскипеть. Еще ни одна девушка в мире не говорила мне подобных слов! В порыве пламя сопротивления, разбушевавшегося внутри меня, мне захотелось схватить нахалку за её тонкое запястье и затащить в ближайшую пустую комнату. В этот момент её спасло только то, что нас окружало слишком много напыщенных индюков, с любопытством глазеющих на нас со всех сторон. Как же сильно я хотел сию же секунду покончить с этим балом, чтобы заняться Глорией!

В эту ночь я не спал, думая лишь о наглой девушке, её сизых глазах и о том, что нужно было наплевать на напыщенных индюков.