Один и ОК. Как мы учимся быть сами по себе

В некотором смысле, если живешь один, все твое существование можно описать как «неоднозначную потерю» в понимании Полин Босс. Оплакиваешь потерю партнера, которого больше нет или пока нет. Колеблешься между уверенностью, печалью и вытеснением, в качестве компромисса отказываясь от идеи единения вдвоем. То и дело притормаживаешь, поскольку не знаешь, что делать дальше, и боишься следующего шага, который сильнее зацементирует твое одиночество.

Чем ты старше, тем больше совокупность этих неоднозначных потерь. Они проявляются в самые неожиданные моменты. В основном обходишься с ними привычным образом: стараешься все отрефлексировать и обрести уверенность в себе, концентрируясь на тех аспектах повседневной жизни, которые хорошо работают, на том, что приносит радость. А потом в один прекрасный день идешь гулять по Хазенхайде – солнца уже давно не было, в новостях один непроглядный ужас – и вдруг видишь отца, который учит двухлетнюю дочку играть в футбол. Девочка справляется на удивление ловко: максимально сосредоточенно толкает мяч одной ножкой, подбегает к нему и снова толкает другой ногой. И если забыться, то будешь стоять в слезах посреди парка, потому что когда-то ты хотел быть таким отцом, потому что когда-то думал, что станешь им.

Самое сложное в неоднозначных потерях одинокой жизни – вовсе не скорбь об отсутствии отношений. Труднее всего расстаться со всеми фантазиями о своей жизни, с идеями, которые принимались тобой как должное. Оплакиваемая модель жизни не только видна повсюду, но и успела в тебя впитаться. Учишься отпускать мысль, что ты создашь семью, будешь наблюдать, как растут твои дети и однажды оглянешься на прожитую с близким человеком жизнь и скажешь: смотри, все было не так уж плохо.

Рано или поздно мы теряем и фантазии, питающие другие формы единения вдвоем. В книге «Желание / Любовь» Лорен Берлант тонко проанализировала, насколько мы на деле нуждаемся в силе воображения, чтобы любить. Для нее любовь – это прежде всего мечта, в которой вожделение взаимно; мечта, которую распаляют наши сексуальные желания, культурные идеи и психологическая сила социальных институтов, таких как брак. Только благодаря этому мечтательству мы способны переносить проявления амбивалентности у любимого человека и терпеть фундаментальную ненадежность отношений: «Будь то в психоаналитическом, институциональном или идеологическом смысле, любовь всегда обречена быть продуктом фантазии»[80]. Именно воображение дарит нам магию преданности.

Долгое время я не испытывал недостатка в фантазиях об интимности и любви – скорее напротив, их было в избытке. Но скопившиеся неоднозначные потери, все жизненные концепции, с которыми пришлось расстаться, исчерпали мои запасы энергии поддерживать эти столь необходимые фантазии. Вместо того чтобы продолжать жить с ними, я предпочел их отпустить. Это казалось более разумным.

В книге «Текучая любовь» социолог Зигмунт Бауман описал любовные отношения как наиболее частое, интенсивнее всего переживаемое и самое тревожное воплощение амбивалентности в изменчивой современной жизни. Они колеблются между «сладкой грезой и кошмаром», поэтому составляют основной психотерапевтический запрос нашего общества[81]. Следует добавить, что это испытывают не только люди, состоящие в паре, – любовные отношения часто оказываются «грезой и кошмаром» для тех, у кого их нет или не может быть. Не исключено, что эта двойственность разрывает их изнутри даже сильнее.

Несколько лет назад, когда я, пребывая в депрессии после сложных отношений, приехал на пару месяцев в Лондон, друг привел меня в группу поддержки для людей с сексуальной и любовной зависимостями. Я понятия не имел, почему Том решил, что встречи этой группы мне помогут. Испытав на себе, что секс и любовь способны вызывать зависимость – особенно часто это происходило в те годы, когда я развлекался, пил и принимал наркотики – я был уверен, что все это осталось позади. По сравнению с тем временем я повзрослел и, как мне казалось, стал уравновешенным и разумным. К моему удивлению, встречи группы стали для меня откровением. На первый взгляд моя жизнь отличалась от жизни большинства участников, и все же мне было невероятно легко отождествлять себя с ними.