Один из нас

Ностальгические чувства Гейнса растаяли как майский снег, когда до него дошла правда этих слов. Его дела действительно шли в гору! Он получил новую работу, женщины выказывают к нему интерес. Его парнишка врезал сынку проповедника, как настоящий мужчина. Енох мертв, и шериф вроде бы больше не рвется упрятать его за решетку. Впервые за долгие годы Гейнс мог смотреть вперед и видеть там больше, чем оставалось за плечами. Эта хмельная мысль наполнила его беспокойством и возбуждением.

Вдобавок ко всему старик, похоже, был рад за него и вовсе не питал к нему дурных чувств. Гейнс мог наконец уйти и навсегда покинуть это место!

– Мне жаль вас терять, – добавил Уиллард. – Я обкатываю нового человека, чтобы он помогал мне в Дисциплинарной, но, разумеется, это будет уже не то.

– Как они там? Бунтуют?

– Учитывая недавние беспорядки, время сейчас неспокойное.

– Простите, что бросаю вас вот так, без подмоги, – сказал Гейнс.

– Ничего, мы справимся. Как всегда справлялись. Теперь, когда этот парнишка Брайант мертв, думаю, все понемногу уляжется за ближайший месяц-два.

– В любом случае через четыре года все закончится. Дома будут больше не нужны.

– Я был бы рад, если бы мы с вами не теряли связи, – сказал директор. – Я знаю несколько хороших людей с трезвым взглядом на вещи. Они понимают, что нас ждет в будущем, и уже сейчас готовятся к нему.

– План действий на случай критической ситуации? – догадался Гейнс.

– Когда дети достигнут зрелости, ими будет гораздо труднее управлять. Результатом явится война – первая война на американской земле с тысяча восемьсот шестьдесят пятого года.

– Вы и вправду так думаете, сэр?

– Я это знаю.

– То есть вы в этом вашем, э-э… клубе, или что там у вас – что конкретно вы там делаете?

– Военная подготовка, – сказал Уиллард. – Раз в месяц, по выходным.

– Хорошо, что им подвернулся такой человек, как вы, полковник. С вашим опытом…

– Когда мы воевали во Вьетнаме, мы тысячу раз порвали всю страну в клочки. Сбросили на них столько бомб, что хватило бы на шестьсот Хиросим. И все же мы до сих пор не знаем, победили мы или нет. Видите ли, все эти желтозадые были для нас на одно лицо. Мы никогда не могли сказать, кто наш враг, а кто нет, так что мы убивали всех подряд, предоставляя Господу отделять зерна от плевел. Мои парни насчитывали невероятное число убитых. Нам казалось, что мы побеждаем, но мы никогда не могли сказать наверняка. С чумными детьми положение совсем другое, чем с вьетнамцами. Их легко опознать. Когда они наконец сделают свой шаг, мы будем готовы. Мы будем действовать беспощадно. И на этот раз у нас не будет сомнений, кто победил.

Гейнс поскреб чешущуюся руку.

– Пожалуй, я не прочь поучаствовать.

– Мы не можем полагаться на то, что шериф нас защитит. Когда придет время, мы должны быть готовы драться за свои дома и семьи.

Военная подготовка обещала интересное времяпровождение и отличный шанс познакомиться с новыми людьми и завести друзей. Еще один способ продвинуться в этом мире. Гейнсу все это очень нравилось, и он не стал этого скрывать.

– Мне только надо спросить у Билла, – прибавил он. – Убедиться, что я не буду ему нужен по этим дням в магазине. А так, считайте, я с вами.

– Но прежде чем я официально вас приглашу, мне хотелось бы убедиться, что ваш переход на другую работу не связан с совершенным на вас нападением. Что оно не оставило на вас такой отметины, с которой не справятся доктора.

– Дети меня не пугают, – заверил Гейнс.

– Ну и отлично. В таком случае все решено.

И они пожали друг другу руки – еще один знак уважения, которое сулила ему новая жизнь.

Вернувшись на двор, Гейнс обнаружил, что там полным-полно гомонящих чудиков и краснолицых учителей, криками загонявших их в пикапы. Он глядел на знакомую сцену, чувствуя себя несколько лишним, но главным образом испытывая приятное возбуждение в связи с тем, что этот ритуал больше не имеет к нему никакого отношения. Потом Гейнс увидел Джорджа, Мэри и Эдварда и посмотрел на них с некоторым сожалением. Немного подумав, он решил подойти попрощаться со своей чокнутой командой.

При виде него все трое застыли. Джордж не сводил с него глаз, в которых, как обычно, сквозило нахальство. Его лицо было исполосовано широкими красными рубцами.

– Господи помилуй, парень, – сказал ему Гейнс. – Ты что, устроил с кем-то спарринг на кирпичах? Ты же знаешь, что драчун из тебя никакой.

Мальчишка не ответил.

– Я увольняюсь, – сообщил Гейнс. – Только что говорил с директором. Вот, решил с вами попрощаться. Вы, в общем-то, неплохие ребята, и думаю, мне даже будет малость вас не хватать.

– Енох мертв, мистер Гейнс, – сказал Джордж.

Тот помрачнел. Вот, пожалуйста: он пытается закончить на дружеской ноте, но парню обязательно надо все испортить своими разговорами! Джордж никогда не мог удержаться, его дерзость вечно вылезала наружу. Этот парень ввязался бы в спор даже с телеграфным столбом.

– Да, я слышал, – отозвался Гейнс. – Если хочешь знать мое мнение, это было несправедливо – то, что с ним произошло.

– В каком смысле, сэр?

– В том смысле, что Реджи не стоило делать того, что он сделал.