Один из нас лжет

– Кили, я не хотел…

Но она уже не слушает.

– Тебе всегда было наплевать, ведь правда? Тебе нужен был аксессуар для сезона отбора игроков.

– Ты несправедлива…

– Это же все было вранье, Купер? И я, и твой фастбол…

– Я не принимал стероидов! – кричу я, вдруг разозлясь.

Кили опять придушенно смеется.

– Ну, хоть что-то тебя волнует.

– Мне пора. – Я резко встаю, чувствуя, как бушует адреналин, и выхожу из ее дома, пока не успел сказать что-нибудь такое, о чем потом пожалею.

Когда всплыли обвинения Саймона, у меня взяли анализ, и я оказался чист. И летом у меня брали анализ во время полного обследования в центре спортивной медицины Университета в Сан-Диего перед тем, как составить режим тренировок. Но так как многие стероиды за недели выводятся из организма, полностью избежать подозрений мне не удается. Тренеру Раффало я сказал, что в обвинениях нет ни доли правды, и пока он упорно этого держится во всех контактах с колледжами. Сейчас же мы фигурируем в цикле новостей, так что любое затишье временно.

Но Кили права: все это волнует меня гораздо больше, чем наши с ней отношения. Я должен был бы принести ей извинения посерьезнее, чем те, которые выдавил только что. Но не знаю как.

Глава 17. Эдди

Понедельник, 15 октября, 12.15

Сексизм проявляется и в том, как освещаются преступления, поэтому мы с Бронвин и вполовину не так популярны у широкой публики, как Купер и Нейт. В особенности Нейт. Все как под копирку написанные девичьи посты в соцсетях – о нем. Им глубоко плевать, что он осужденный наркодилер, потому что у него мечтательные глаза.

То же самое и в школе. Мы с Бронвин парии[5]: кроме ее подруг, ее сестры и Джены, с нами практически никто не разговаривает, только перешептываются за спиной. А Купер все тот же золотой мальчик. Нейт – ну, он не то чтобы популярен в буквальном смысле слова. Но никогда не было заметно, чтобы он обращал внимание на чужое мнение, и сейчас тоже не обращает.

– Эдди, серьезно, перестань ты это вытаскивать. Я не хочу это видеть. – Бронвин закатывает глаза, но на самом деле вид у нее не сердитый. Кажется, мы с ней сейчас почти подруги или настолько дружны, насколько это возможно, когда нет стопроцентной уверенности, что предполагаемый друг не подставляет тебя в деле об убийстве.

Но ей не хочется разделять мою навязчивую потребность следить за новостями. А я ей еще не все показываю, например, те ужасные комменты, в которых на ее семью льют расистскую грязь. Лишняя порция нечистот ей не нужна. Вместо этого я показываю Джене одну из самых позитивных статей, которую мне удалось найти.

– Смотри, самый популярный пост на «БаззФид» – Купер, выходящий из тренажерного зала.

На Джену страшно смотреть. Она еще больше похудела с той нашей встречи в туалете и стала еще более нервной. Не знаю, зачем она с нами обедает, потому что в основном сидит и молчит. Но сейчас она храбро смотрит в мой телефон.

– Хорошая фотография, мне кажется.

Кейт бросает на меня суровый взгляд.

– Ты бы убрала это.

Я убираю, но мысленно показываю ей средний палец. С Юмико мы общаемся нормально, но Кейт порой заставляет меня скучать по Ванессе.

Хотя это чистое вранье: Ванессу я ненавижу. Ненавижу за то, что она своей стервозностью проложила себе дорогу в центр моей бывшей компании, за то, что она всеми силами делает вид, что они с Джейком теперь пара, – хотя с его стороны я не вижу особого интереса. Отрезать волосы – это было все равно что отказаться от Джейка, потому что без них он бы не заметил меня три года назад. Но потерять надежду еще не значит перестать обращать внимание.

После ланча я иду на геологию, сажусь рядом со своим напарником по лабораторным занятиям, который едва смотрит в мою сторону.

– Не спешите устраиваться, – предупреждает мисс Мара. – Мы сегодня поменяемся местами: слишком долго вы работали со своими партнерами, сделаем ротацию.

Она начинает давать сложные указания: кто-то пересаживается направо, кто-то налево, кто-то остается на месте, и я не особо обращаю внимание на процесс, пока в результате не оказываюсь рядом с Т. Д.

Нос у него выглядит намного лучше, хотя вряд ли будет снова прямым. Т. Д. смущенно улыбается и придвигает поближе ко мне поднос с камнями.

– Ты прости. Я так понимаю, что для тебя это кошмар?

Не льсти себе, Т. Д., думаю я. К моим кошмарам ты отношения не имеешь. Все месяцы вины и страха за совершенное с ним словно были в другой жизни.

– Нормально.

Мы в молчании классифицируем образцы, пока Т. Д. вдруг не говорит:

– Мне нравятся твои волосы.

– Ага, как же, – фыркаю я.

Помимо Эштон, которая не может судить объективно, мои волосы не нравятся никому. Мать смотрит на них с отвращением. Подруги открыто смеялись, увидев меня на следующий день, и даже Кили ухмыльнулась. Она переключилась на Луиса, как будто от невозможности владеть Купером согласилась на его кэтчера. Луис ради нее бросил Оливию, но никто даже ухом не повел.

– Я серьезно. Наконец-то видно твое лицо. Ты похожа на Эмму Уотсон в варианте блондинки.