Один из нас лжет

– Нет. – Раз в жизни я рада, что Мейв любит температуру, как в духовке, потому что жара не дает ползущему по спине холоду охватить меня целиком. – Он не едет.

Мейв подъезжает к знаку «стоп» и резко тормозит, оглядываясь на меня.

– В чем дело?

Я закрываю глаза, откидываюсь на подголовник.

– Это была мать Нейта.

– Кто?

– Женщина у двери. Возле его дома. Это была его мать.

– Но… – Мейв не заканчивает фразу, и я по щелчку поворотника понимаю, что она сейчас должна повернуть и это требует от нее сосредоточенности. Когда поворот закончен, Мейв говорит: – Но она же умерла!

– Очевидно, нет.

– Но тогда… это значит… – Мейв несколько секунд не может подобрать слов. Я не открываю глаз. – Так что же на самом деле? Он не знал, что она жива? Или он врал?

– У нас не было времени на обсуждение этого вопроса, – отвечаю я.

Но это вопрос на миллион долларов. Помню, три года назад до меня дошли слухи, что мать Нейта погибла в автомобильной аварии. Точно так же до этого погиб брат моей мамы, и я очень сочувствовала Нейту, но тогда ни о чем его не спросила. Правда, спрашивала в последние недели. Нейт эту тему обсуждать не любил. Он сказал только, что от матери не было вестей с тех пор, как она обманула его и не взяла с собой в Орегон, а потом пришло известие, что она умерла. О похоронах он ничего не говорил. Как и обо всем прочем.

– Ну, ладно. – В голосе Мейв звучит оптимизм. – Может быть, это какое-то чудо. Произошло страшное недоразумение, и все думали, что она погибла, а на самом деле… у нее была амнезия. Или она лежала в коме.

– Ага, – фыркаю я. – А Нейт, наверное, и есть тот злодей-двойняшка, который все это подстроил. Потому что мы живем в телесериале.

Я вспоминаю лицо Нейта, когда он пошел к матери. Он не был потрясен и не был рад. Лицо у него было… стоическое. Как бывало у моего отца при каждом рецидиве у Мейв. Как будто пугавшая его болезнь вернулась, и с этим снова надо будет что-то делать.

– Приехали, – сообщает Мейв, осторожно паркуясь. Я открываю глаза.

– Ты на стоянке для инвалидов, – говорю я.

– Я не остаюсь, только тебя высаживаю. Удачи! – Она наклоняется ко мне и сжимает мою руку. – Уверена, что все будет нормально. Абсолютно все.

Я медленно вхожу в здание и называю свое имя женщине за стеклом в вестибюле. Она направляет меня дальше по коридору в комнату для совещаний. Когда я вхожу, там уже сидят моя мать, Робин и детектив Мендоса. Сердце у меня падает, когда я не вижу ни Эдди, ни Купера, зато вижу ноутбук перед Мендосой.

Мама озабоченно смотрит на меня.

– Как твой живот, милая?

– Не очень, – честно отвечаю я, опускаясь рядом с ней в кресло и ставя рюкзак на пол.

– Бронвин плохо себя чувствует, – говорит Робин, холодно глядя на Мендосу. На ней строгий темно-синий костюм и длинное многониточное ожерелье. – Это надо обсудить между тобой и мной, Рик. А Бронвин и ее родителей я могла бы подключить по мере необходимости.

Мендоса нажимает клавишу на ноутбуке.

– Мы долго тебя не задержим. Всегда лучше, по-моему, поговорить с глазу на глаз. Тебе известно, что у Саймона был сайт-спутник для «Про Это», где он писал более длинные посты?

Робин вступает, не дав мне сказать ни слова.

– Рик, я не позволяю Бронвин отвечать ни на какие вопросы, пока ты не скажешь мне, зачем она здесь. Если у тебя есть что нам показать или рассказать, прошу сделать это.

– Есть, – говорит Мендоса и поворачивает ноутбук экраном ко мне. – Один из твоих одноклассников привлек наше внимание к посту, помещенному полтора года назад. Бронвин, тебе это не кажется знакомым?

Мама передвигает стул поближе к нам с Робин и опирается на мое плечо. Я смотрю на экран, уже зная, что там увижу. Все последние несколько недель я боялась, что это всплывет. Так что, наверное, мне надо было что-то сказать. Но сейчас уже поздно.