Один из нас лжет

– Привет! – Я смотрю на него, моргая от удивления. – Что ты здесь делаешь?

– Твой учебник истории после геологии оказался у меня в рюкзаке. Это же твой? – Т. Д. протягивает мне толстую серую книгу.

После первого разбора камней мы стали напарниками на лабораторках, и это время для меня как лучик света.

– А, да. Спасибо. Но мог и завтра отдать.

– У нас же контрольная.

– Да, верно. – Не стоит говорить ему, что я практически забила в этом семестре на все оценки. – Как ты узнал, где я живу?

– Из школьного справочника.

Мама удивленно таращится на Т. Д., а он встречает ее взгляд вежливой улыбкой.

– Здравствуйте, я Т. Д. Форрестер. Мы с Эдди вместе учимся.

Мама жеманно улыбается, пожимает ему руку, отмечая взглядом ямочки на щеках и футбольную куртку. Т.Д. – почти копия Джейка, только смуглая и с кривым носом. Она не обращает внимания на его имя, но Эштон у меня за спиной тихо вздыхает. Надо избавиться от Т. Д., пока мама не догадалась сложить два и два.

– Ладно, спасибо еще раз. Пойду тогда заниматься, завтра увидимся.

– Хочешь, вместе позанимаемся? – спрашивает Т. Д.

Я колеблюсь. Т. Д. мне нравится, нравится всерьез. Но проводить время вместе вне школы – на этот шаг я сейчас не готова.

– Я не могу, из-за… у меня много дел. – Я практически выталкиваю его за дверь, а когда оборачиваюсь, вижу на лице мамы смесь жалости и раздражения.

– Какая муха тебя укусила? – шипит она. – Так грубо обойтись с таким красивым мальчиком! Вроде бы сейчас они не ломятся к тебе в дверь толпами. – Она косится на лиловую прядь моих волос. – Учитывая, как ты позволяешь себе выглядеть, должна быть счастлива, что хоть один захотел провести с тобой время.

– Боже мой, мам… – начинает Эштон, но я перебиваю ее:

– Мам, я не ищу нового бойфренда.

Она смотрит на меня так, будто у меня отросли крылья или я заговорила по-китайски.

– Почему нет? Уже сто лет прошло, как вы с Джейком расстались.

– С Джейком я провела больше трех лет. Заработала право на некоторую передышку.

Я сказала это больше для того, чтобы просто возразить, но в тот же момент поняла, что это правда. Мама стала бегать на свидания в четырнадцать, как и я, и не перестала до сих пор. Даже когда это означает встречаться с незрелым мальчишкой, слишком трусливым, чтобы привести ее домой к своим родителям. Я не собираюсь настолько бояться одиночества.

– Не смеши меня. Это тебе сейчас меньше всего нужно. Сходи на пару свиданий с мальчиком вроде Т. Д., даже если ты не заинтересована, и остальные ребята в школе тоже начнут на тебя смотреть. Не хочешь же ты закончить жизнь на полке, Аделаида. Кто ты сейчас? Грустная одинокая девица, которая все свое время проводит со странными новыми друзьями. Если ты смоешь эту дрянь с волос, чуть их отрастишь и снова начнешь краситься, то сделаешь свою жизнь намного лучше.

– Чтобы быть счастливой, мне не нужен бойфренд, мам.

– Чушь! – отрезает она. – Ты весь месяц ходила несчастная.

– Потому что находилась под следствием как подозреваемая в убийстве, – напоминаю я. – А не потому, что была одинока.

Это верно не на сто процентов, потому что главным источником моего несчастья все же был Джейк. Я хотела быть с ним и ни с кем больше.

Мать качает головой:

– Это ты себя уговариваешь, Аделаида. Но тебе вряд ли светит колледж. Уже сейчас тебе лучше найти хорошего парня с приличным будущим, который пожелает взять на себя…

– Мам, ей семнадцать, – прерывает ее Эштон. – Можешь придержать этот сценарий еще лет на десять. Или навсегда. Не похоже, чтобы у кого-нибудь из нас получалось строить отношения.

– Говори от своего имени, Эштон, – высокомерно бросает мама. – Мы с Джастином очень счастливы.

Эштон открывает рот, чтобы возразить, но у меня звонит телефон. Увидев имя Бронвин, я поднимаю палец.

– Привет, что случилось?

– Привет. – Голос у нее хрипловатый, будто она плакала. – Я думала о деле Нейта и хотела бы попросить тебя помочь кое в чем. Можешь заехать ненадолго сегодня вечером? Купера я тоже хочу позвать.

Это куда лучшая перспектива, чем выслушивать нотации от матери.

– Конечно. Пришли мне адрес.

Я выбрасываю недоеденный ужин в мусорное ведро, беру шлем, на ходу бросаю Эштон «пока» и устремляюсь к двери. На улице чудесный вечер поздней осени, я несусь по дороге, и деревья по обе стороны покачиваются на легком ветерке. Дом Бронвин всего в миле от моего, но это совершенно другой район: в здешних домах нет ничего стандартного. Я заезжаю на дорожку, ведущую к ее большому, серому викторианскому дому, с легким уколом зависти рассматривая яркие цветы и опоясывающую его веранду. Великолепно, да, но дело не только в этом, а в том, что это на самом деле дом, родной для кого-то дом.