Один на дороге

- Почему это вы решили, что я изменю свои намерения?

- Разве не так?

- Нет.

- Что же вы налетаете на меня на улице? Хватаете за руку и устраиваете сцену?

- Да просто потому, что я волновался. Исчезли, и все. В чужом городе. Могу я просто волноваться за вас, как полагаете?

- Волнуйтесь, сколько угодно. Как видите, не пропала.

- А позвольте спросить: где же вы провели ночь?

- Допустим, там же, где и с вами.

- В аэропорту? Вранье. Я был там два раза.

- Тяжкая вещь - чувство долга, правда?

- Не язвите. Да, у меня есть чувство долга, и я ощущаю определенную ответственность за такое вздорное и безрассудное существо, как вы. Слава богу, что хоть в эту ночь не произошло ничего страшного...

- Да? Откуда вы знаете? Я опешил.

- То есть как? Ну, Ольга, знаете ли ...

- По моему благополучному виду? Да ведь вы меня совершенно не знаете. Может быть, я как раз так и выгляжу, проведя ночь в случайной постели.

- Нет, - мотнул я головой. - Нет, вранье. Не валяйте дурака, Оля. Я не забыл, какой нашел вас на кладбище...

- Скажите это как-нибудь иначе. Не то я начинаю чувствовать себя покойницей, которую воскресил не кто иной, как вы.

- Ладно, не буду про кладбище. Просто знаю, что вы совершенно не такая. И не морочьте мне голову...

- Нет, буду!

- Зачем?

- Потому что вы ужасный человек. И мне хочется не то что морочить вам голову - мне хочется бить вас кулаками, понимаете?

- Оля, за что? Такая кровожадность...

- За то, что если вы вдруг заявляете женщине, которая вам нравится, и даже очень нравится, что вы больше не собираетесь встретиться с нею, и на вашей глупой физиономии написано, что вы счастливы, сбросив с себя столь тяжкое бремя, - и после этого вы даже не находите нужным позвонить перед сном и справиться, как же эта женщина чувствует себя в чужом доме, расставшись с вами, единственным здесь человеком, к которому она хоть как-то привыкла... За то, что вы просто трус - испугались каких-то осложнений и удрали. Испугались, что я повисну на вас - или наоборот, что еще немного - и вы не сможете отойти от меня ...

- Ольга, помилуйте... Во-первых, почему вы решили, что понравились мне, и даже очень, как вы говорите, понравились, и что я испугался, что не смогу отойти от вас ...

- Да потому, что это так и есть, и я это прекрасно чувствовала, да и вы тоже, хотя даже сейчас делаете вид, что это для вас новость. В общем, вы повели себя не как мужчина. И поэтому вас стоит поколотить. Вообще, я вас презираю. И теперь, когда я вам все сказала, оставьте, пожалуйста, меня в покое.

- Хорошо, - ответил я, продолжая идти рядом с нею, и взял ее под руку на всякий случай, чтобы она вдруг не исчезла где-нибудь так же неожиданно, как и возникла. - Оставлю. Только сначала скажите, как улаживаются ваши дела и куда вы направляетесь.

- Дела мои прекрасны. Завтра я уеду.

- Получили деньги?

- На дорогу хватит. Вы удовлетворены?

- Допустим. А второй вопрос?

- Куда я направляюсь? Спать.

- Я спросил не "зачем", а "куда".

- Туда, где была этой ночью.

- Ольга! Я бы все-таки попросил вас ...

- Я лишь ответила.

- Знаете что? Вы правильно подметили во мне сильно развитое чувство долга. И поэтому я вас никуда не пущу.

- Ого! А это в ваших силах?

- Вы сомневаетесь?

- Если вы захотите тащить меня силой, я просто закричу,

- Нет, я не имел в виду силу. Но поскольку вам нужен ночлег ...

- По соседству с вами, в том же номере? Но в гостиницу вы меня не поведете, насколько я вас уже знаю. Что же еще?

- А вот что. - Я старался говорить спокойно и рассудительно. - У нас, как видите, есть о чем поговорить...

- Я вижу? Что-то пока...

- Да обождите же... Есть - потому что... Потому что в ваших предположениях вы не совсем неправы. И я не хочу, чтобы вы исчезали так, растворялись в пространстве. Сейчас мы поедем в одно место, где нам будет удобно, и мы сможем поговорить без помех.

Она пристально взглянула мне в глаза.

- Хорошо. Но если вы еще раз посмеете поступить со мною так... исчезнуть вдруг, без доброго слова, без ничего, - вот тогда вы уж точно меня никогда больше не увидите.

V

Мы дождались автобуса. Он был набит, сидячих мест в этих машинах до обидного мало, и мы остались на площадке, около заднего окна. Нас основательно зажали; дачный сезон, видимо, еще не кончился, и люди мигрировали за город, хотя вечернее прибалтийское небо стало и совсем мрачным. Автобус полз по улице Ленина, и с каждой остановкой дышать становилось все труднее. Я сопротивлялся как мог, и все же в конце концов меня прижали к Ольге. Хоть бы она повернулась боком, подумал я; но сейчас это было уже невозможно, следовало думать раньше. Всем телом я ощущал ее дыхание. Наверное, и она - мое. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, касаясь лицом ее волос.

- Говорите же что-нибудь! - тихо попросила Ольга.

- Не знаю ... - с трудом пробормотал я. - Не умею... Спрашивайте. Я буду отвечать.

- Хорошо... Почему вы не сказали мне, кто вы такой на самом деле?

- Кто же я такой?

- Военный. Офицер.

- Вы не спрашивали.

- Это не ответ.

- Вы были для меня случайной знакомой. Ни к чему было говорить.

- А теперь? Кто я теперь?

Я промолчал, смиряя участившееся дыхание.