Один на один с металлом

Так вот, наши снайперы из винтовок с «брамитами» сняли немецких наблюдателей и дежурных пулеметчиков. Мы почти вплотную подползли и вступили в ближний огневой и рукопашный бой. Ползли очень медленно, потому что в августе на Севере полярное лето, когда светло круглые сутки. Немцы располагались на берегу небольшого залива, или губы по-местному. С моря вход в губу прикрывала высокая песчаная коса, метров десять в высоту. Место для базы было выбрано идеально. Вход в губу, закрытый с моря косой, почти невозможно было рассмотреть. А вокруг расстилается на сотни километров плоская мохово-лишайниковая тундра. Так вот, со стороны тундры немцы какой-либо опасности, тем более внезапной атаки не ждали, но сопротивлялись отчаянно. Семен Агафонов на мгновение опередил немца, который не успел в меня выстрелить из «штурмгевера»…

В общем, из восемнадцати немецких разведчиков мы семерых взяли живыми. И здесь тоже Агафонов отличился, его не зря считали лучшим рукопашником отряда. Высадившаяся с подлодки разведгруппа была штатным подразделением формирования спецназначения гитлеровских ВМС «Кляйнекомпфербанд»… Приходилось с ними сталкиваться, Виктор Васильевич? – посмотрел на меня следователь.

– Марине эйнзатц командо, морская специальная команда, или по-нашему будет морская разведывательно-диверсионная группа. К лету сорок четвертого это формирование насчитывало три группы, без учета учебного центра. Я с ними уже в конце войны имел дело, – пояснил я следователю.

– Хорошо, – кивнул он в ответ. – Так вот, эта морская спецкоманда обеспечивала переброску в наш глубокий тыл агентурной группы, состоящей из русских. На палубе подводной лодки был закреплен большой водонепроницаемый контейнер. Там находился катер типа «Линзе» [67]. Немцы готовили катер к дальнему переходу по Енисею. Кроме двух движков на этом «Линзе» установили мачту с прямым парусом и бушприт со стакселем [68]. Они хорошо подготовились к этой операции и учли абсолютно все, в том числе и то, что летом здесь преобладают северные и северо-восточные ветры. Я, честно говоря, сразу тогда подумал, что операцию готовил опытный моряк, точнее морской разведчик. Подлодка, высадив десант и спустив на воду катер, сразу же ушла в море – нашей патрульной авиации на гидросамолетах дальнего действия, вроде «Каталины», немцы побаивались. Агентов было четыре человека, с немецкими десантниками они не общались, когда те готовили катер к походу. Одеты были так же, как и немцы – утепленные куртки с капюшоном, теплые свитера, на головах вязаные подшлемники. Все время, что шла подготовка, они сидели в своей палатке на берегу. Через сутки, когда катер был готов к плаванью, в губу вошел ялик [69]. Находившийся в шлюпке человек был одет в засаленную фуфайку и шапку-ушанку, имел рыжую бороду. Рассказывавший нам это пленный немец видел его и даже общался с ним за три месяца до этого на берегу во время предыдущей высадки в наш тыл. Это ссыльный из числа литовцев, как потом установили, он был завербован абвером еще до войны в Вильнюсе. Доказательств его виновности тогда не нашли, вот его на Север и выслали. Как говорится, пустили козла в огород… Кстати, насколько я знаю, территориалы из НКГБ потом всех ссыльных перетрясли… Да толку-то, ведь дорого яичко ко Христову дню. Все вовремя надо делать. Кстати, этого литовца мы потом нигде не нашли, видимо, после переброски его ликвидировали, как свидетеля…

Рано утром катер вышел из губы в Енисейский залив. Так вот, пленный немец хорошо слышал, как этот немецкий агент по-русски разговаривал с этой четверкой. Этот немецкий разведчик сам хорошо говорил по-русски и уверял, что речь шла об устье Енисея, фарватере и мелях. Врать этому немцу в конце войны было уже ни к чему. Но рассмотреть лица агентов под капюшонами он не смог. Так вот, наша группа захвата опоздала часов на пятнадцать. Честно говоря, в отделе контрразведки большого значения сразу этому не придавали. Предположили, что эта группа агентов направилась в порт Диксон, дали туда ориентировку, агентуру и осведомителей НКВД в порту, как говорится, на уши поставили… А в середине сентября радиоразведкой флота были зафиксированы сеансы связи и определено место выхода в эфир. В первом случае это была корабельная радиостанция немецкой подводной лодки из района Карского моря, а вот во втором, – следователь замолчал и пытливо посмотрел мне в лицо. – В первый раз коротковолновая радиостанция фирмы «Телефункен» выходила в эфир из района Енисейска, второй раз через пять дней из Красноярска.

– Значит, они почти за месяц спустились от устья Енисея до Красноярска, а в эфир выходили, когда докладывали о том, что маршрут пройден, – высказал я предположение.