Один неверный шаг

— У него глаза сверкали от злости, — сказала она. — Я еще никогда не видела его в таком состоянии.

Майрон некоторое время молчал, думая о своем. К примеру, о теории, начавшей формироваться у него в мозгу. Окровавленная футболка в шкафчике больницы Святого Варнавы. Телефонные звонки адвокатам и Брэдфордам. Потом побег Хораса. И наконец, его убийство. Элементы головоломки постепенно занимали свои места, создавая цельную картину произошедшего. Но пока это лишь теория, основанная исключительно на умозаключениях. А проще говоря, умствованиях. Нет, прежде чем озвучить ее, ему необходимо, как говорится, переспать с ней и основательно помариновать ее у себя в мозгу.

— Далеко ли отсюда до дома Брэдфордов? — спросила Брэнда.

— Думаю, с полмили.

Она отвела от него взгляд.

— Вы по-прежнему думаете, что мать убежала от нас из-за того, что произошло в этом доме?

— Да.

Она поднялась с места.

— Давайте сходим туда…

— Мы ничего не увидим. Только огромные ворота и заросли кустарника.

— Моя мать входила в эти ворота на протяжении шести лет. Мы просто подойдем к ним и посмотрим, как там все устроено. Этого достаточно. Пока.

Они двинулись по тропинке между Ридж-драйв и Коддингтон-террас. Майрон не верил своим глазам. Хотя прошло столько лет, тропинка все еще существовала. Пройдя какое-то расстояние, они свернули направо и сразу же увидели огни на холме. Но ничего больше. Потом подошли к воротам. Брэнда приблизилась к ним, и охранник ей подмигнул. Девушка остановилась напротив железных прутьев и некоторое время смотрела сквозь них в глубь поместья.

Охранник высунулся из своей будки.

— Могу чем-нибудь помочь, мадам?

Брэнда отрицательно покачала головой и пошла прочь.

Они вернулись домой довольно поздно. Отец Майрона сидел в кресле-качалке и делал вид, что дремлет. Старые привычки умирают с трудом. Майрон «разбудил» его. Отец, «просыпаясь», вздрогнул всем телом. Плохо. Пачино никогда так не переигрывает. Сделав вид, что проснулся, отец улыбнулся и пожелал Брэнде доброй ночи. Майрон, желая доброй ночи отцу, поцеловал его в щеку. Щека оказалась чуть шершавой и едва заметно пахла одеколоном «Олд спайс». Как и должно быть.

Постель для Брэнды постелили в гостевой комнате на первом этаже. Для этого, по-видимому, вызвали приходящую служанку, так как мама терпеть не могла заниматься домашними делами и сторонилась предметов домашнего обихода, словно они излучали радиацию. Она все еще работала и считала себя занятой деловой женщиной. Более того, она была адвокатом по уголовным делам, причем не просто адвокатом, а считалась лучшим адвокатом штата со времен Глории Стейнем.

Родители Майрона, летая за границу или в другие штаты, всегда привозили из полетов пластиковые упаковки с туалетными принадлежностями, которые выдавались пассажирам первого класса. Майрон открыл шкаф и вручил одну такую упаковку Брэнде. Кроме того, он достал для нее из шкафа чистую футболку и пижамные брюки.

Когда после этого она, будто в знак благодарности, поцеловала его в губы, он почувствовал, как напряглось его тело. Кроме того, им овладел целый вихрь чувств. Волнение первого поцелуя, ощущение его вкуса на губах, исходивший от этой женщины свойственный только ей одной запах… Это не говоря уже о том, что к нему прижималось молодое, крепкое, сильное тело. Ко всему прочему, весьма крупное. Майрон чувствовал себя так, словно оказался вдруг в состоянии невесомости и безвоздушном пространстве одновременно. Когда кончики их языков встретились, Майрон испытал сильное возбуждение и словно со стороны услышал собственный сдавленный стон.

В следующее мгновение Майрон, сделав над собой усилие, отодвинулся от Брэнды.

— Мы не должны этого делать. Только что умер ваш отец. Вы…

Она заставила его замолчать, запечатав ему рот новым поцелуем. Майрон обхватил ее рукой за затылок и неожиданно почувствовал, как у него защипало в глазах. Наверное, от избытка чувств.

Когда поцелуй закончился, они еще некоторое время держали друг друга в объятиях и шумно дышали.

— Если ты скажешь, что я сделала это, потому что слабая и ранимая, — пробормотала она, — то я отвечу, что ты ошибаешься. Впрочем, ты и сам знаешь, что это не так.

Майрон сглотнул.

— Мы с Джессикой переживаем сейчас непростые времена…

— То, что произошло, не имеет к этому никакого отношения.

Он согласно кивнул, потому что сам понимал это. После десятилетнего общения с одной и той же женщиной это пугало его больше всего. Майрон отступил на шаг назад.

— Спокойной ночи, — произнес он непослушными, словно онемевшими губами.

Потом повернулся и помчался в свою старую комнату в подвале. Там он забрался под одеяло, натянув его до самой шеи, после чего некоторое время рассматривал наклеенные на стены постеры с изображением Джона Хавличека и Ларри Берда. Хавличек, представитель старой гвардии «Селтика», висел у него на стене с тех пор, как ему исполнилось шесть. В 1979 году к Хавличеку присоединился Берд. Майрон думал, что привычная обстановка старой комнаты принесет ему покой и избавление от ненужных мыслей.

Но это не помогло.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ