Один против судьбы. Повесть о жизни Людвига ван Бетховена

— Упаси бог, — проворчал Бетховен.

В последующие дни ему не удалось избегнуть встреч с непрошеными гостями, но он всегда старался, чтобы они были холодны и кратки, как удары бильярдных шаров.

Впрочем, встречи на «зеленом поле» бильярда бывают иногда такими стремительными и острыми, что какой-нибудь шар перескакивает через край. В градецком замке тоже могло произойти такое.

Бетховен с непрошеными гостями был неприветлив, хозяин замка старался поддерживать хорошие отношения. Захочется господину генералу поохотиться в княжеских лесах, Лихновский готов загнать для него последнюю косулю. Интересует гостей величайший композитор Европы? Пожалуйста! Хозяин с радостью обещает его охотникам.

Итак, готовится знатный обед — съедутся дворяне из соседних имений и явятся господа в сапогах со шпорами. Яства отличные, изысканные, вина выдержанные, старые — и за спиной слышится шепот: «Сегодня мы услышим Бетховена».

— Сегодня, господа, будет играть Бетховен!

Бетховен сидит за столом невеселый. Он и половины не слышит из того, что говорится за столом, чему смеются дамы. Его французский весьма коряв, он говорит мало, отрывистыми фразами.

— Маэстро, я слышал, что вы прекрасно играете на фортепьяно! — старается быть любезным молодой капитан. — А на скрипке тоже, не так ли?

Вопрос кажется композитору безгранично глупым. Можно ли быть виртуозом на целой дюжине инструментов? И кажется, повеяло опасностью. Похоже, что его повлекут к фортепьяно.

Он не отвечает, сделав вид, что он не расслышал вопроса, и незаметно удаляется из столовой.

С облегчением уселся он в кресло в своей комнате. Спокойно, тихо, никаких глупых речей… Конец комедии.

О, как он ненавидит этих прилизанных, словоохотливых офицериков! Если бы они еще умерили свои восторженные речи о своем императоре! Бывшие революционеры гордятся, что их тиран — более выдающийся, чем остальные, подобные ему. Их не волнует, что он обманул собственный народ, что он обманул всю демократию в мире, обманул доверчивого музыканта, едва избежавшего позора, намереваясь посвятить симфонию лукавому изменнику.

Кто-то стучит в дверь — осторожно, но настойчиво. Что еще такое? Входит слуга, почтительно кланяясь:

— Его сиятельство настоятельно просит вас выйти в маленькую гостиную, он хочет сказать вам несколько слов.

Бетховен вышел взвинченный, насупленный. Ноги не шли, будто были налиты свинцом.

Князь раскраснелся, возбужден. Как видно, он не уступал французам в возлияниях.

— Я обещал французам, мой друг, что вы немного поиграете — это будет для них самым лакомым блюдом.

Бетховен пришел в ярость:

— Вы можете им обещать, ваше сиятельство, устриц, омаров или токайское, но не Бетховена!

Хозяин настаивал, поначалу шутливо, потом повелительно. Композитор сердито махнул рукой в знак отказа и вышел из гостиной.

Вслед ему слышалось как бы шутливо, но не без угрозы:

— Мы приведем вас силой! Не забывайте, что мне придут на помощь не кто-нибудь, а воины Наполеона!

Хуже этого он ничего придумать не мог. Грозить художнику силой! Тому, кто не признавал ничьей власти над собой. И пугать его чужеземным хлыстом!

Он вернулся в свою комнату и повернул ключ трижды. Пусть теперь попробуют войти!

Но добрейший князь под воздействием винных паров сегодня не склонен был отступать. Через несколько минут он снова был у двери. На этот раз, к счастью, без французов, но все же не без помощников. Он привел с собой соседа — графа Опперсдорфа и еще нескольких собутыльников.

Господа звали, стучали, колотили в дверь, а позади стоял слуга — громадного роста.

В комнате Бетховена стояла грозная тишина.

— Ломай замок! — приказал князь.

Лакей нажал, дверь затрещала. Он с силой надавил снова — послышался скрежет ломающегося железа. В замке сухо треснуло.

Во главе с Лихновским все ворвались в комнату. Бетховен вскочил, лицо его потемнело, глаза бешено сверкали.

— Вон! Как вы смеете!

— Мы уйдем отсюда только с вами! — закричал князь. — Я вас обещал.

— Никто ничего не смеет обещать за меня!

— К чему эта комедия? Вас же не убудет от этого. Пойдемте! — И князь сделал шаг, намереваясь взять за руку взбешенного музыканта.

— Не подходите! Не прикасайтесь ко мне! — прорычал Бетховен. Казалось, что он совершенно обезумел. Он смотрел на старого друга глазами, налитыми кровью. Все зло, существовавшее в мире, сосредоточилось сейчас для него в этом человеке.

Итак, в его друге все же пробудился властелин. С плеткой в руках! Он ведь князь, князь! Один из тех, которые хотят отнять у него единственное его счастье — его Терезу! Князь, а нянчится с наполеоновскими лакеями. А чего еще и ожидать? Рыбак рыбака видит издалека!

Но и Лихновского душила злоба. Хозяин он в замке или нет? И он снова, взяв Бетховена за руку, попытался вести к двери.

Но гнев уже переливался через край. Бетховен отскочил назад, быстро повернулся, и они снова стояли лицом к лицу. В сильных руках Бетховена над головой тяжелый дубовый стул.

Еще секунда, и он размозжит князю голову.